Тени Прерии. Свои среди чужих
Шрифт:
И, судя по ловкости и координации с которой все было проделано, ребята совсем не дикие – представление о столовых приборах, хотя бы в виде плошек, они имеют. Они кстати и Ингу таким манером накормить пытались, но она сказала, что из дома и есть не хочет (что было правдой), потому ограничилась малиной с половинкой пирога.
А вот после завтрака новые знакомые проявили свою звериную сущность в полной мере, потому как, не слушая никаких возражений, затащили Ингу в середину малинника, да уложили на кучу сухой листвы и сена. После чего устроились по краям и засопели в четыре дырки, заявив тем самым, что после хорошей еды положено спать. И что неудивительно – оказались при этом совершенно правы. Существо,
Инге даже баранов считать не пришлось, одного запаха трав которые знакомцы натаскали в подстилку хватило чтобы отрубиться едва успев устроится поудобнее.
Пробуждение было солнечным. Солнечный зайчик сначала попытался приподнять веки, потом перебрался на нос, а потом горячо задышал в ухо – пришлось просыпаться. Впрочем, зрелище того стоило, рядом в траве совершенно бесшумно резвились два громадных котенка отбирая друг у друга визор и попутно разыгрывая сценку из басни «Мартышка и очки» с поправкой на то, что мартышек было две, а очки одни.
Игрушку было жалко, сама еще толком не наигралась, но еще жальче было лишать ребят игрушки, правда еще оставалась призрачная надежда на то, что корпус выдержавший попадание картечины сможет пережить и попадание в лапки двух первобытных человеков. Впрочем, веселье сразу кончилось, как только было замечено, что Инга проснулась, визор совсем не пострадавший тут же был ей возвращён, в целости и сохранности, после чего ее подтащили к месту, где были аккуратно разложены все ее вещи.
Пришлось в качестве ответа на немой вопрос показывать назначение каждой, хорошо хоть слушатели попались деликатные и не настаивали на обязательной демонстрации, в некоторых случаях довольствуясь устными пояснениями. Уж что они из этого поняли, непонятно, но ушами шевелили, поддерживая ход беседы и, ни разу не переспросили.
У Инги, кстати, в ходе этого странного разговора упал камень с души – ни оружие, ни патроны никто не тронул, где их хозяйка положила там и лежали. Это конечно не довод в пользу того, что эти существа соображают лучше большинства ее знакомых – может им просто запах смазки не понравился, но скорее всего наблюдательные ребята инстинктивно отметили ту осторожность, с которой обращается с этими предметами сама хозяйка и проявили разумную опаску.
А больше всего вопросов вызвала ярко красная лента, которая непонятно зачем оказалась в одном из карманов рюкзака. Инга ей и волосы подвязывала, да вот коротковаты они у нее, и на лоб прилепляла – вроде чтоб пот в глаза не попадал, и много еще чего, а под конец завязала бантик на шее Кисуне. Ну и пошла потеха – куда только Кисуня этот бантик не пристраивала, причем в виду отсутствия зеркала использовала в качестве манекена Боя. Так хохотать Инге давно не случалось, но как удержатся при виде этого мускулистого и полностью обнаженного шерстяного мачо с гламурным красным бантиком на левом бедре?
А вот под конец этого развлечения произошла довольно странная вещь. Когда лентой завладел Бой, то он не стал никак пытаться использовать ленту, а просто выдернул из рассатившегося края длинную, но почти невесомую нитку и все – лента была моментально забыта.
Зато нитка увлекла надолго, чего только с ней не делали – и бросали, и сдували, и узелки завязывали. На последнее развлечение припахали даже Ингу и очень радовались, когда у нее получилось быстро завязать несколько довольно хитрых из показанных узелков. Все остальное время, как ни странно, никакого проявления веселья не было, можно было бы подумать, что перед ней ученые, всесторонне и сосредоточенно изучающие свойства нового материала.
Но и этот момент был пройден, вещи уложены назад в рюкзак и «хозяева» потащили гостью в экскурсию по окрестностям. Пока шли по более-менее знакомым местам, можно было систематизировать увиденное – ее знакомцы довольно резко «подросли» в степени своей цивилизованности. То что они показывали, включая отсутствие какой либо зашоренности или суеверного страха, и неуемное любопытство в комплексе с чуть ли не научным подходом сильно склоняло чашу весов в сторону нетехнической цивилизации. Даже если этот вывод был ошибочным – потенциал все равно был велик, особенно принимая во внимание уровень мелкой моторики и способностей к обучению.
С другой стороны, на этом фоне большим диссонансом было полное отсутствие одежды, инструментов и внятной речи, они ведь даже не пытались подражать тем звукам, что произносила Инга, не проявляя к обучению в этом направлении ни малейшего интереса. Очень странно – ведь пересмешничение свойственно куда как менее развитым видам. Да и те звуки, что они издавали сами, не имели значительной модуляции, просто рык для привлечения внимания или выражения сильных чувств.
Тем не менее, они прекрасно друг друга понимали и без слов, и что удивительно каким-то образом достигли взаимопонимания и с Ингой, мистика просто какая-то. И если первое можно было объяснить наличием невербального языка, жестов например, то второму объяснения не было.
Инга чувствовала, что ей просто катастрофически не хватает знаний, систематического образования не заменит никакая гора прочитанных книг и статей. Надо было бы вести постоянную запись, чтобы потом можно было и самой вернутся к некоторым моментам и показать ее специалистам, но решиться даже на несколько фотографий не позволила совесть. Ведь последствия для ее новых знакомцев могли оказаться настолько серьезными, что требовали их сознательного участия, а как их об этом спросить?
Тут пошли места менее знакомые, и все посторонние мысли пришлось отложить, с оружием наизготовку мечтать не полезно для здоровья. Хотя шли они в прежнем темпе, то есть очень быстро, стало казаться, что вся опасная живность сама убирается с их пути или просто не встречается.
Монотонный темп ходьбы постепенно погружал в транс – сознание как бы расширялось, охватывая пространство, большее, чем видели глаза, а потом и больше чем слышали уши. Это состояние и называла Инга «слышать лес», сегодня оно было наиболее сильно, потому что два бьющихся рядом сердца тоже «слушали», а еще распространяли вокруг незнакомое чувство уверенности в себе. Казалось, что с такой защитой опасаться просто нечего и можно спокойно отдаться плавному течению волн жизни.
Вот по краю поляны скользнула быстрая тень, на миг замерла, взглянула и, сразу причислив их к неопасным (сытым) хищникам, поспешила убраться подальше. Вот очень далеко, практически на грани восприятия забеспокоился расположившийся на отдых серьезный противник, но прислушавшись к тем звукам, что донесла до него земля, решил, что это не претенденты на его территорию ведь так топать на охоте – ложиться спать голодным, а добыча его сегодня больше не интересовала – сыт.
И Инга, будто от толчка изнутри, решилась на то, что никогда не делала ранее. Представила себе как от нее расходиться волна умиротворения и тепла, как бы говоря всем - «да, это я, не голодна и просто рада всем вам». Вовремя надо сказать – далеко впереди и справа громадная помесь медведя и собаки, в тоже время являющейся заботливой и ласковой мамочкой как раз оторвалась от созерцания двух резвящихся ее малышей, трех месяцев отроду, и приподнялась на задние лапы, заслышав неведомую угрозу ее детишкам. Теперь эта тонна заботы, фыркнув опустилась назад и подхватив в пасть одного из сосунков, проконтролировала что «послед» взял второго. И не спеша отправилась в менее оживленное место, которое больше подходит для игр детей.