Тени сумерек
Шрифт:
— Нимрос! — крикнул Берен, срывая голос.
— Я здесь! — оруженосец, вытирая пот с лица, протолкался к нему. Берен оглядывался, высматривая Гили, и увидел: Бретильские Драконы спешивались и заряжали самострелы, ожидая подходящих орков, и Руско был там. Они заняли неудачное место, и было их всего-то вроде полутора сотен. Два залпа — а потом орки накатят и сомнут пацанов.
Не отдавая приказа, он выдернул рог у Нимроса из рук и протрубил сигнал для Роуэна и Гортона. Потом сунул рог обратно.
— Подведи мне туда коня! — крикнул он, и побежал вниз — собирать всех, кто мог вступить в бой на стороне Бретильских Драконов.
…Бояться
Это был последний болт. Руско оглянулся и увидел Хатли, присевшего за его спиной, а через их головы стрелял последний ряд.
— У тебя стрелы есть? — спросил Хатли. Гили качнул головой. — И у меня нет… Слушай… если что… скажи матери… где я…
Первый ряд поднялся, выпрямился, натягивая тетивы и зацепляя их рычагами, вскинул самострелы… Залп! Гили увидел, как несколько бегущих к ним орков упали. Мало, очень мало…
Теперь была его очередь. Он выпрямился, усилием разгибающейся ноги натянул тетиву и зацепил ее рычагом, поднял самострел, прицелился в одного из передних орков и спустил рычаг. Снова падая на колено, успел увидеть, как орк опрокинулся на бегу, точно невидимая веревка дернула его сзади за шею.
Хатли выпустил третью стрелу поверх его головы, потом выстрелил четвертый ряд, и это было уже все: набежали орки.
Щитоносцы первого ряда встретили их скатами и топорами, Гили достал из ножен свою скату и попытался достать кого-нибудь поверх головы щитника, а в следующее мгновение понял, что ему уже не нужно тянуться через голову: щитник упал. Он отбил одно лезвие, второе, третье, достал кончиком скаты во что-то мягкое и податливое, получил удар по рукам — но наручи выдержали. Хатли был уже не сзади, а сбоку, и ревел, как олень по весне. Гили достал еще кого-то, потом был орк, которого они ударили одновременно с Хатли, а потом Хатли куда-то пропал, а Гили сшибли с ног. Он упал на спину, ударился головой и, сквозь муть в глазах увидев над собой кривой меч, подумал: «Ну, все!» — а бояться по-прежнему было некогда — как вдруг сзади кто-то с криком: «Райадариан!» врубился в строй орков всем весом — своим, клинка, доспеха и щита.
В глазах Гили мелькнул сине-черно-белый диргол — а потом юноша ненадолго потерял сознание.
Очнулся он от того, что его макали головой в воду. Точнее, затылком он лежал в воде, а лоб ему кто-то поливал, зачерпывая ладонью.
Он открыл один глаз, увидел рядом полуобгоревший труп, и это соседство ему так не понравилось, что он зашевелился и сел.
— Идти можешь? — спросил Рандир.
— Где… ярн? — выдохнул Гили.
— Там! — Рандир показал на вход в долину. — Он собрал нас и повел к вам на помощь, но эти гады осмелели и так поперли, что нам бы всем конец, но тут, хвалить Валар, появились наконец ребятки с Химринга. Проскакали по реке, опрокинули орков, врезались в ряды стрелков… Такое началось! Они, скоты, вспомнили, наконец, на каком плече диргол носят, и давай просить пощады: ярн, кричат, ярн, мы же свои! А он им: тогда рубите орков! Рубите орков! Тут уж я от них отстал — эта лава быстро вперед покатилась, а здесь работы тоже хватало. Да и сейчас хватает: оркоты недорезанной полно, вон там рубятся… Я туда пошел, а ты возьми своего рыжика и поезжай за ярном. Там твое место. Если, конечно, ты можешь в седле удержаться.
Гили уже заметил своего Лаэроса, рассеянно пощипывающего сухой вереск. Встал, пошатываясь… Самострел? Самострел потерял… Руско взялся за седло, вставил ногу в стремя…
— Эй, Младшенький! Ничего не забыл?
Гили оглянулся. Рандир протягивал ему шлем и скату.
Он поблагодарил, сунул скату в ножны, надел шлем и поехал вперед.
Поле и русло реки были усеяны мертвыми телами так густо, что Хогг начал искать себе обходных путей. Воняло горелым мясом и этот запах мешался в воздухе со свежим запахом дождя. И едва Гили подумал про себя «дождь», как на щеку ему упала капелька. Впереди, у входа в долину, на месте старой засеки еще рубились — ветер доносил крики бойцов и звон железа — но по всем остальному было видно, что битва кончилась. Кое-где она еще тлела, как и огонь на черной проплешине, там, где раньше стояли орудия, но это был уже не пожар, а последние всполохи…
Руско проехал то место, где лежали убитые Бретильские Драконы. Их был так много, что он удивился — кто же еще остался в живых, кроме него? А сам он так устал… Казалось, что в теле нет ни единой мышцы, которая не болит…
Он подъехал к месту схватки и сквозь грохот железа услышал:
— Руско!
В голосе были боль и радость пополам, поэтому Гили остановился. Его звал юный Радруин Дин-Хардинг.
— Здорово, рыжий, — Радруин лежал на спине, одна нога его была кое-как перевязана поверх штанины, но и повязка, и штанина уже набрякли от крови; другая нога была придавлена конем. — Славно поиграли мы на этот раз, э? Вынь меня из-под коняги, фэрри…
Гили спешился, взял его подмышки, потащил, напрягая все силы и чувствуя, что сам Радруин помогает как может… Когда его нога высвободилась, оба упали, и Радруин лишился чувств. Гили собрался оставить его здесь и ехать, но тут он снова открыл глаза.
— Тебе еще чем-то помочь?
— Не… Если наши одолеют, меня заберут, если наши проиграют — я все равно далеко не уйду…
— А наши еще могут…?
— Да хрен знает… Эта предательская сволота вроде бы начала орков рубить — но я им не верю… Слушай, пить хочется…
Руско снял шлем с одного из убитых и принес Радруину воды.
— Все, ехай, — напившись, сказал юный горец. — Ты часом не ярна ищешь, Младшенький?
Гили кивнул.
— Так его нет там. Вон на тот холмик он поехал. Поле глазом окинуть.
— Я… — Руско и раненого не мог оставить просто так, и Берена бросить. — Слушай…
— Ехай, ехай… — Радруин отполз назад на локтях, положил голову на шею убитой лошади и закрыл глаза.
Все было кончено — Болдог это понял прежде, чем началась драка у возов. Он видел Беоринга, слышал, как трусливое быдло умоляет его: «Ярн! Пощады, ярн, мы свои!» — и его крик: «Тогда рубите орков! Бейте передних!»
Конечно, они били, трусливая лживая сволочь. И все было решено — поэтому Болдог бросил обоз и тяжелые орудия, которые Илльо приказал ему защищать. Он должен найти Беоринга и свести с ним счеты.
Болдог потребовал коня и ему подвели коня, не спрашивая, зачем. Фарг, его слуга и копьеносец, отправился с ним на волке, Шазге.
Не было смысла сейчас рваться в битву и искать Беоринга там. В лучшем случае он только зря растратит силы, в худшем — будет убит, так и не подержавшись за глотку Берена.