Тени в Замбуле
Шрифт:
Забиби села на пол, тяжело дыша, но когда Конан отправился к ней, она вновь поднялась, хотя ее ноги дрожали от изнеможения.
– Флакончик!
– выдохнула она.
– Флакончик!
Тотрасмек все еще сжимал его своей коченеющей рукой. Девушка безжалостно вырвала его из скрюченных пальцев, а затем начала яростно обыскивать его одежду.
– Какого дьявола, что ты там ищешь?
– спросил Конан.
– Кольцо... он украл его у Алафдала. Это наверное случилось, когда он безумный бродил по улицам. О Сет!
Она поняла, что у Тотрасмека его нет. Тогда она начала прыгать по комнате, срывая обивку дивана, занавески, разбивая
Вдруг она остановилась и откинула мокрый локон со своего глаза.
– Я забыла о Баал-птеоре!
– Он сейчас в Аду с разбитой шеей, - успокоил ее Конан.
При этой новости она испытала мстительной удовлетворение, но спустя мгновение яростно выругалась.
– Нам нельзя здесь оставаться. До рассвета осталось совсем мало времени. Младшие жрецы могут в любое время ночи зайти в часовню и если нас застанут здесь, рядом с этими телами, то эти люди разорвут нас на куски. Туранцы не смогут нас спасти.
Она подняла засов с потайной двери и через несколько мгновений они уже были на улице и спешили подальше уйти от молчаливой площади, на которой возвышалась древняя усыпальница Ханумана.
На одной из извилистых улиц недалеко оттуда Конан остановился и остановил свою спутницу, взявшись тяжелой рукой за ее обнаженное плечо.
– Не забывай, что мы договорились о цене...
– Я не забыла!
– она увернулась.
– Но сначала нам нужно пойти к... к Алафдалу!
И через несколько минут черный раб впустил их через дверь со смотровым окошечком. Молодой туранец лежал на диване, его руки и ноги были связаны крепкими веревками. Его глаза были открытыми, но они были как у бешеной собаки, а на губах выступила пена. Забиби передернулась.
– Разожми ему челюсти, - приказала она, и железные пальцы Конана выполнили эту задачу.
Забиби опустошила содержимое флакончика в глотку маньяка. Результат был чудодейственным. Мгновенно тот успокоился. Бешеный блеск в его глазах померк; он посмотрел на девушку озадаченно, но узнавая ее. В его взгляде стали видны признаки возвращения рассудка. Затем он погрузился в нормальный сон.
– Когда он проснется, то будет вполне здоров, - прошептала она, кивнув молчаливому рабу.
С глубоким поклоном он вручил ей маленький кожаный мешочек и набросил ей на плечи шелковую накидку. Ее манера поведения неуловимо изменилась, когда она жестом позвала Конана следовать за ней выходя из комнаты. На улице она повернулась к нему. В ее поведении появилось королевское величие.
– Теперь я должна рассказать тебе правду, - сказала она.
– Я не Забиби. Я - Нафертари. А он не Алафдал, бедный гвардейский капитан. Он Джунгир Хан, сатрап Замбулы.
Конан ничего не сказал; его покрытое шрамами, темное тело стояло неподвижно.
– Я солгала тебе, потому что никому не могла рассказать правду, сказала она.
– Когда Джунгир Хан сошел с ума, мы были одни. Никто об этом не знает, кроме меня. Если станет известно, что сатрап Замбулы был безумцем, то мгновенно начнутся возмущения и бунты, как это и планировал Тотрасмек, плетя свои интриги против нас.
– Теперь ты видишь, что плата, на которую ты надеялся, невозможна. Возлюбленная сатрапа не... не может быть твоей. Но ты не уйдешь с пустыми руками. Здесь мешок золота.
Она дала ему мешок, который получила от раба.
– Теперь иди, а когда поднимется солнце, приходи во дворец. Я скажу, чтобы Джунгир Хан сделал тебя капитаном своей гвардии. Но ты будешь получать приказы от меня, в тайне. Твоим первым заданием будет отправиться с отрядом в усыпальницу Ханумана, якобы для исследования обстоятельств убийства жреца; на самом же деле для поиска Звезды Хорала. Она должна быть спрятана где-то там. Когда ты найдешь ее, то принеси ее мне. А теперь тебе нужно покинуть меня.
Конан кивнул, по прежнему не сказав ни слова, и зашагал прочь. Девушка, наблюдая за плавными движениями его широких плеч, была задета тем фактом, что ничего в его поведении не говорило о том, что он огорчен или сконфужен.
Свернув за угол, он мельком оглянулся, а затем изменил направление движения и ускорил свои шаги. Спустя некоторое время киммериец был в том районе города, где находился Лошадиный Рынок. Там он начал колотить в дверь, пока из окна над ней не высунулась бородатая голова чтобы выяснить о причине беспокойства.
– Лошадь, - потребовал Конан.
– Самый быстрый жеребец, какой у вас есть.
– Я никому не открываю ворот в такое время ночи, - проворчал торговец лошадьми.
Конан зазвенел монетами.
– Эй ты, сучий сын! Ты что, не видишь, что я белый и один? Спускайся, пока я не выломал твою дверь!
Вскоре на купленном жеребце Конан скакал к дому Арама Бакша.
Он свернул с дороги на аллею, которая лежала между строениями таверны и садом финиковых пальм, но не остановился у ворот. Доехав до северо-восточного угла стены, Конан повернул и поехал вдоль северной стены. Он остановился в нескольких шагах от северо-западного угла. У стены не росло никаких деревьев, но было несколько кустарников. Конан привязал к одному из них свою лошадь и снова взобрался на седло, но в этот момент услышал низкие приглушенные голоса за углом.
Вынув ноги из стремян, он подкрался к углу и выглянул из-за него. По дороге по направлению к пальмовым рощицам шли три человека и по их неуклюжей походке он узнал негров. Они остановились на его зов, прижавшись друг к другу, когда он зашагал к ним с мечом в руках. Их глаза тускло поблескивали при свете звезд. Мерзкое вожделение светилось на их лицах, но они знали, что три ихние дубины не справятся с его мечом. Он тоже это знал.
– Куда вы идете?
– с вызовом спросил он.
– Предложить нашим братьям потушить огонь в яме за рощами, - был угрюмый гортанный ответ.
– Арам Бакш обещал нам человека, но солгал. Мы нашли одного из наших братьев в комнате-ловушке мертвым. Этой ночью мы останемся голодными.
– Не думаю, - улыбнулся Конан.
– Арам Бакш даст вам человека. Видите эту дверь?
Он указал на небольшую, окованную железом дверь в западной стене.
– Ждите здесь. Арам Бакш даст вам человека.
Настороженно попятившись, чтобы не подвергнуться неожиданному удару дубины, он отошел от них и исчез за северо-западным углом стены. Дойдя до своей лошади, он остановился, чтобы убедиться, что негры не крадутся за ним, затем взобрался на седло и встал на нем на ноги, успокаивая беспокойного жеребца тихими словами. Он выпрямился, схватился за парапетную плиту стены, подтянулся и перевалился на нее. Какое-то мгновение Конан изучал то, что находилось внизу. Таверна стояла в юго-западном углу окруженного стенами пространства, остальное место которого занимали сад и рощица. Он никого там не увидел. Таверна была темной и молчаливой, и он знал, что все ее окна и двери закрыты на засовы.