Тени войны
Шрифт:
Прибыли.
Из-под навеса курилки мне навстречу выскочил… Сашка Колчин!
— Сашка! Ты откуда здесь?!
— От верблюда! — Колчин протянул мне ксиву, пачку денег и бумажку с печатью: — Вот твое новое удостоверение. Я устроил тебя на работу в газету «Вечерний курьер». Вот твои командировочные. А вот само командировочное предписание. По приезде в Москву напишешь для них несколько репортажей о Таджикистане. Все уже согласовано.
Я выдавил из себя банальное «спасибо», хота Сашка заслуживал, конечно, более эмоциональной благодарности. Впрочем,
— Пожалуйста, — усмехнулся Колчин и оглядел меня с той мужской нежностью, на которую способен лишь настоящий друг. — Ну, как ты?
— Нормально, — сказал я. — В Париже вот побывал. Еще в Пекине. Масса впечатлений.
— Завидую!
— Ох, не завидуй!
Мы поняли друг друга. Его наверняка ввели в курс дела — по минимуму, но растолковали, что к чему. Иначе б его здесь и не было. Ну, а подробности — это я ему потом, когда и если вся нынешняя круговерть закончится, и закончится более-менее благополучно.
К нам подскочил Шархель, гаркнул командным тоном:
— Ну-ка, в строй, бойцы! Для вас что, нужен отдельный приказ ставки Верховного главнокомандующего?!
— Какой строй? Мы свое отслужили! Мы мирные люди, и наш бронепоезд…
— Вас внесли в боевой приказ. Дело серьезное, так что нечего паясничать. Слушать командира! Марш!
…На плацу перед штабом отряда спецназначения 201-й мотострелковой дивизии уже выстроились по ранжиру Миша с Женей, бойцы бронегруппы, водители. Нас поставили в конец шеренги.
— Слушай приказ командира части о выполнении боевого задания!.. Выдвинуться бронегруппе в составе… — перечень фамилий, среди которых и наши с Колчиным, — для пресечения преступной и антигосударственной деятельности… По выполнении боевого задания вернуться в расположение части… Начальник штаба Двести первой мотострелковой дивизии, полковник Крюков. — И уже нормальным, неуставным тоном: — Удачи вам, ребята… По машинам!
— А почему нас внесли в приказ? — спросил я Шархеля уже на броне мчащегося БТРа.
— Потому что не взять тебя не могли. Сам слышал, ты им нужен для опознания. А чтобы не болтал лишнего, приказом сделали тебя на время военнослужащим.
— Ни фига не понял.
— Ты присягу давал?
— Ну.
— Баранки гну. Присяга дается один раз в жизни и действует, пока не околеешь. Что там написано? «Клянусь хранить военную и государственную тайны». Вот и будешь хранить. Даже когда все это закончится, и ты снова станешь гражданским — болтать об этой операции не имеешь права. Вот когда околеешь, тогда трепись сколько влезет.
На скорости в девяносто километров в час два БТРа пробивались сквозь плотную жару, карабкались по горным дорогам. Люки моторных отсеков откинуты, чтобы двигатели не перегревались и хоть как-то «охлаждались» ветерком. Встречный теплый ветер не освежал, а, наоборот, усыплял.
— Все наблюдать друг за другом! — рявкнул Шархель. — Особенно вас касается, журналюги!
— Почему это нас —
— Потому что у вас опыта нет наживного. Хоть и внесены в приказ. Уснешь на ходу, свалишься с БТРа, сломаешь себе шею. Понятно? Короче! Не спать, следить за товарищем! И как только твой корефан поползет головой навстречу дороге, хватай его за шкирку!
Справа и слева проплывали горы. Из-под колес БТРа то и дело вылетал гравий, норовя поразить бойцов, сидящих на броне замыкающей машины. БТРы разъехались на большую дистанцию, чтобы ненароком не покалечить личный состав.
Дорога мерно наматывалась на колеса. В сон стало клонить неимоверно. Колчин вовремя прихватил меня, когда я начал сползать с брони. Потом аналогичным манером поступил и я с ним, когда он стал сползать.
К вечеру прибыли на заставу Пянджского по-гранотряда. Нам отвели место на спортплощадке, на задворках базы. Задворки, да. Но зато здесь, на задворках, бассейн! Не декоративный, а функциональный, спортивный. Двадцать пять метров, все как у больших! Мы сразу же попробовали воду — холодная, словно только что разморозили.
Пока наша группа обосновывалась, мы с Сашкой решили сходить за покупками. Ну, там, сигареты, пивко баночное, что-нибудь на сладкое.
По дороге к центральному КПП нам то и дело попадались вооруженные патрули. Весь периметр забора плотно окутывала колючая проволока. Торчали на углах пулеметные вышки. Тут же под охраной автоматчиков прогуливались мамаши с детскими колясками. Дети играли в песочнице. Гремела где-то дискотека для подрастающего поколения.
На КПП нас стопанули. «Человек с ружьем». И разумеется, Миша с Женей. Тут как тут!
— Куда собрались?
— Да вот, прикупить по мелочи. Сигареты, пивко баночное, что-нибудь на сладкое.
Миша и Женя переглянулись, как врачи над койкой с безнадежным больным.
— Мы свободные люди! — вякнул я.
— Вы внесены в приказ, — вкрадчиво сказал Женя. — Ваша свобода распространяется до границ базы.
— А я пива хочу! — заблажил я. — После вашего спирта сушняк!
— И я! — поддержал Сашка. Миша и Женя снова переглянулись.
— Значит, так, орлы, — сказал Миша. — Возвращайтесь на место. А сигарет, пива и что-нибудь на сладкое — я сам сейчас схожу, принесу. Устраивает?
Будто у нас есть право выбора! Добрый Миша, добрый. А мог бы и полоснуть…
Бурча под нос что-то про Конституцию, права человека, свободу человека, мы с Сашкой вернулись к бассейну.
Миша пришел туда же через час. С баночным пивом, с блоком «Мальборо», с пахучими дынями.
— Спасибо, — сухо сказал я. — Сколько мы вам должны?
— Пошел в жопу, — ласково сказал Миша. — Ты нам всем столько должен по жизни, что вовек не расплатишься. А это все — халява, сэр!
Мы с Сашкой побросали пиво в бассейн. Пусть охлаждается. Между БТРами горел костер, и что-то очень вкусное варилось в котле. Мы поделились пивком с бойцами. Съели по дыньке и полезли купаться.