Тени за холмами
Шрифт:
Мне же в беспесчаной темноте платка вспомнилась иномирная картина, чью копию однажды показывал Теннет. Она называлась «Притча о слепых» и была нарисована до того жутко, что сложно было оторвать взгляд.
— «Если слепой ведет слепого, то оба они упадут в яму», — продекламировал тогда Анте, склонив голову набок и любуясь полотном.
— И что это значит? — буркнула я.
— Тщательно выбирайте учителей.
— А если выбираешь не ты, а тебя?
— Пф. Иллюзия, придуманная слабаками. Все что с нами происходит — следствие нашего
— Если это было бы так, то все жили бы счастливыми, богатыми и знаменитыми.
— А кто говорит, что люди умеют делать правильный выбор? Большинство даже в теории не знают, в чем он для них заключается. Ну а на практике и вовсе выходит чёрте что.
…Прошло ещё много, много времени в пути. Ветер кусал то в один, то в другой бок, пытался уронить, закрутить, утянуть.
Плечо Полыни, за которое я держалась, неожиданно напряглось.
— Все нормально? — крикнула я, но буря сожрала мои слова. Тогда я свободной рукой поправила платок на лице, открывая один глаз.
Вокруг нас висела плотная, клубящаяся масса пыли и песка, подсвеченная лиловой тьмой. Внутри этого мрака я разобрала очертания огромной воронки, устремленной в отсутствующее небо. Смерч-шувгей, сравнимый размерами с Башней Магов, вился и рылся в песке, как гончая, и странно изгибался, ломаясь то тут, то там. Страшная тень за барханом. Концентрат тьмы. Близкая воронка двигалась — и двигалась быстро… Но, вроде, параллельно нам.
Однако соседство — так себе!
Я отпустила Полынь, чтобы протереть мгновенно забившиеся пылью глаза. Куратор обернулся и, увидев его лицо, я охнула и отшатнулась, сбивая темп всей нашей самоубийственной пятерки.
Под прозрачным шлемом, похожим на аквариум для осомы, весь рот, подбородок и шея Ловчего были залиты кровью, частично спекшейся.
— Ты чего?! — охнула я. — Это столько сил из тебя магия пьёт?!
Полынь только раздраженно дернул плечом в ответ.
— Убирай шлем! Теперь я поведу! — решила я, вновь закрыв глаза — это было невыносимо — и ощупывая карманы в поисках ближайшей пробирки с кровью.
Ребята, взволнованные заминкой, тоже уже «повылезали» из-под своих платков.
— СТОП! Не вздумайте убирать шлем, Внемлющий! — вдруг рявкнули рядом со мной, и только спустя долгое мгновение я поняла, что этот приказной баритон, так похожий на королевский, принадлежит Лиссаю. — Смерч близко, если он унюхает кровь — то пойдёт на нас! Не рек-комендую такое знак-комство!
Пришлось опять воспользоваться зрением.
Полынь, уже сложивший пальцы для заклинания отмены, замер и призадумался, попеременно глядя на воронку смерча и собственные трясущиеся руки — магическая перегрузка тому виной.
Лиссай плюхнулся на песок и стал рыться в рюкзаке; Кадия помогала принцу, пытаясь прикрыть его от ветра, чтоб не ослеп. Умничка Андрис защитила глаза окуляром и теперь водила им, как арбалетом, туда и сюда по пустыне. Мумия, от чьих бинтов остались лишь жалкие лоскуты, встревоженно обнимала Полынь, аки родная мать, и глаза ее, во мгле светящиеся красным, были полны нежности.
— Давайте я сделаю второй шлем поверх нынешнего[1]? — предложила я, нащупав-таки в кармане что-то похожее на колбу.
[1] Я с любыми щитами на «ты» — спасибо моему учителю и предку Карланону, специалисту по боевой и оборонительной магии.
— ЭТО ТОЖЕ КРОВЬ, НЕ ОТКРЫВАЙ! — неожиданно-слаженным хором рявкнули принц и Ловчий.
— Вот прах! — осознала я и оценивающе сощурилась на склянку.
Может, прямо со стеклом ее употребить?.. Хотя нет, так и так без крови не получится.
Потом я вспомнила:
— Лис! Вы же сказали, что в путешествии научились колдовать «дружественно»! Самое время продемонстрировать это!
Несмотря на напряженность обстановки, все удивленно обернулись на Его Высочество. "В каком путешествии?".
— Да, Тинави, я и хочу, — отозвался Лиссай, выуживая из рюкзака какую-то витую деревянную палочку длиной с локоть. — Но, к-к сожалению, моя магия специфична!
— …Как и вы, — буркнула Кадия, отшатываясь, когда странный артефакт начал искрить в руках принца.
— Я не умею делать шлемы! — продолжил тот.
— А что умеете? — спросила Андрис, с тревогой вглядываясь в черный профиль беснующейся воронки.
— Иллюзии и искажения! Профиль богини Дану![2]
[2] Ага, все верно, эта хранительница — прапрабабка рыжего. Яблоко и от яблони и так далее.
И Лиссай, низко натянув капюшон белой кофты, начал, кхм, легкомысленно размахивать своей палочкой.
Как дирижер шолоховской оперы, прах побери.
При этом принц орал какие-то певучие слова и рисовал в воздухе странные знаки, похожие на древний алфавит: хвостик палочки продолжал искрить, из нее вырывались пучки света, которые вспыхивали и тотчас осыпались, оставляя дымный след.
Я решила, он свихнулся. Расстроилась очень.
Но… Несколько секунд таких сомнительных экзерсизов, и под сдавленный вскрик Кадии наша многострадальная мумия, так и не пригодившаяся ведомственная улика из отдела Вряд Ли Востребуется, начала менять форму.
Бинты мумии потекли, обращаясь шелками; рубины взгляда сгустились до черничной темноты; в пустом провале вырос прямой красивый нос, а на впалой груди бальзамированной мертвечины вспухли, как роса поутру, десятки оберегов и амулетов.
Перед нами во всей красе появился Полынь из Дома Внемлющих. Номер два. От номера первого этот отличался чуть более здоровым цветом лица, отсутствием шлема и крайне злодейской, самодовольной рожей, каковой за настоящим куратором никогда не водилось.
— Йоу, ничего себе! — вырвалось у Андрис, опустившей по такому случаю окуляр и челюсть.