Тени за холмами
Шрифт:
Андрис Йоукли в кресле с интересом и урчащими репликами разбирала принцеву пушку (дорвалась-таки!). Сам Лиссай, перепачканный краской, стоял у мольберта, аккурат напротив моей постели.
Я подозрительно уставилась на треногу, и принц с гордостью повернул её ко мне. Я содрогнулась. Во всю ширь холста возлежала я. Какая-то зеленая. Рассыпавшаяся на квадраты.
— К-кубизм, — гордо объяснил Ищущий под моим ошалелым взглядом.
Я вежливо улыбнулась и постаралась как можно скорее забыть это зрелище. Вот так работаешь со своим
— Хей, а Мел и Полынь вернулись? — встрепенулась я.
— Пока нет, — Дахху с грохотом захлопнул книгу и сунул карандаш в отворот вязаной шапки. — Видимо, идут пешком из самой Мудры.
— И идут они какими-то хитрыми тропами, раз вы с принцем их не нашли, — добавила Андрис.
Оружие в её руках тихо хлопнуло. Безобидно, к счастью. Девушка озадаченно «йокнула», виновато покосилась на Лиса и стерла с «игрушки» прыснувший порох.
— Ничего, через недельку доковыляют, — Кадия беззаботно отмахнулась. — Если не решат там остаться, конечно. А что? Мелисандр давно Мудрой грезил. Я ведь правильно понимаю, что он каждого из нас успел подбить на летнюю поездку в пустыню?
Все, даже Лиссай (ничего себе!), закивали. Я усмехнулась: а я-то думала, я одна такая…
— Ну вот, — Кадия сжевала очередную сладость в виде сахарного оленя. — А тут, считай, путешествие само в руки прыгнуло. К тому же, Гординиус сказал, что на востоке Мудры стоят лагерем его бывшие работники — черные археологи, с которыми он артефакты добывал. Стоят, сиротинушки, шефа лишившись, ждут приказа. И наверняка не знают, как им быть. Спорим, если Мел и Полынь с ними столкнутся, то у контрабандистов мигом появится новое начальство? Почти по наследству перейдёт, хей!
— А им бы подошла такая работа… — вдруг протянул Дахху. — Господин Полынь любит загадки, господин Кес — неприятности. Они бы стали прекрасными пустынными царями.
— Ну здорово! — расстроилась я, оценив перспективы. — Я эгоистично надеюсь, что они всё-таки вернутся.
Ребята, кажется, призадумались над своими чувствами на этот счет. В раскрытое окно влетела первая в этом году бабочка.
— Кстати о Гординиусе! — вспомнил Дахху. — Есть хорошая новость!
— Ну-ка?
Смеющийся разулыбался, аж до ямочек на щеках:
— Альбиносу в качестве исключения разрешили пересдать магический проф экзамен. По направлению на Шептуна. Если Горди не оплошает и получит хотя бы минимальный балл, то госпожа Марцела возьмет его на работу в свой департамент.
— Ого! — я удивилась. — Вот эта щедрость! Мечты сбываются?
— Да, — кивнул энциклопедист, не вдаваясь в подробности.
Однако Андрис Йоукли такая робость не устроила. Она какой-то гаечкой, вынутой из ремня, указала на Дахху:
— Это, кстати, он устроил, наш личный мастер добрых дел. Как сегодня очнулся, так давай переписываться с Шептуньей, протекцию составлять. И сумел-таки!
— Ух, дипломатище! Я в тебе не сомневалась, — я подмигнула другу.
— Ну тогда я еще похвалюсь, — заговорщицки шепнул он, склоняясь к моей койке.
Впрочем, акустика зала всё равно сделала слова Дахху всеобщим достоянием.
— Я дописал «Доронах»! — признался он, потрясая книжкой.
— Черновик сто двадцатый? — уточнила я.
— Нет! — фисташковые глаза друга горели. — Чистовик первый! Я все-таки решился поставить точку!
— Ура-ура, лови букет! — заорала Кадия, швыряя метлу из белых лилий не в Дахху, но в меня.
Привлекала внимание, непревзойденная звезда наша.
Я поймала цветы. Из них вывалилась записка.
«Сиятельной Кадии из Дома Мчащихся, защитившей мою жизнь. Милая Кадия, выбирайте должность на ваш вкус, но не выше зам департамента. Я буду рад, если ваш выбор остановится на дворцовой гвардии.
Моё Величество, Сайнор.
P.S. Вы не могли бы прислать мне вашу биографию и медицинскую карту? Буду рад изучить на досуге. Спасибо».
— Не-не! — отрезала Мчащаяся, перехватив мой взгляд. — Никакой гвардии! Я выбираю гномов и только гномов. Командор Груби Даби Финн уже назначил дату вечеринки по случаю моего возвращения.
— Йоу, и знаешь, где они празднуют? — хмыкнула Андрис. — В «Полете бражника»!
Я рассмеялась.
— Буду реабилитироваться в глазах хозяина таверны, — торжественно заявила Кад.
Вдруг Анте Давьер, дотоле молчавший, поднялся с койки и поманил меня пальцем:
— А теперь, Тинави, пройдёмте со мной, — сказал он донельзя официально.
И через высокие стеклянные двери вышел на балкон, опоясывающий больничный корпус дворца. Под хитрыми взглядами друзей — они пялились на меня очень лукаво, все они, даже Дахху, в принципе лукавством обделенный, — я непонимающе проследовала за Теннетом.
В лицо плеснуло ароматным ветром, пахнущим сливами и хвоей. Лес покачивался на золотых волнах подступающего заката, и розовато-синие колодцы неба в разрывах персиковых облаков смотрели на нас загадочно. Шолох снова полнился спокойствием и красотой.
Подойдя к Анте, который облокотился на перила и теперь старательно пытался зажечь мятую сигарету (весенний ветер был категорически против), я вдруг увидела, что мужчина не стоит, а… Парит.
Левитирует в двух сантиметрах над мраморным полом.
— Да ладно?! — неверяще выдохнула я.
И почувствовала, как искренняя радость за Теннета затапливает душу. Кажется, мы окончательно сроднились с этим гадом. Радуюсь, как за себя.
Падший хранитель с удовольствием, неспешно выдохнул искристый дым. Потом вытащил из-за борта пиджака хрустальный витиеватый пузырек, открутил крышечку, наполнил ее электрически-синей жидкостью и протянул мне.
— Пейте!
Я аж назад отступила. Анте нахмурился:
— Быстрее, Тинави. Пока я не передумал.