Тенор (не) моей мечты
Шрифт:
— Смотря какие мальчики, — пожала плечами Роза. — Твой — артист на всю голову, так что будь готова. Помнится, когда я заканчивала Гнесинку, на нашем курсе был один такой. Фиолетовый.
— О боже, — вздохнула Ира.
— Но вообще я имела в виду младшую сестренку Бонни. Джульетта у нас восходящая звезда Ю-Туба, четвертый месяц бьет все рекорды со своим клипом. Она сине-фиолетовая на всю голову и в таком пирсинге и татушках, что даже Бонни был в охренении.
— Погоди, это не Грин Крим ли? — спросила Олеся, припомнив
— Грин Крим? — повторила Ира, нахмурившись и явно что-то такое припоминая.
— Она самая, — кивнула Роза.
— Роза, пожалуйста, скажи мне, что у Грин Крим нормальное музыкальное образование! — взмолилась Олеся.
— Разумеется, — пожала плечами Роза. — Джульетта поставила себе целью догнать и перегнать любимого брата Бонни, поэтому гитара, ф-но и танцы с четырех лет. Бонни же и нашел ей учителей.
— Слава богу, — выдохнула Олеся. — Маша, конечно же, понимает всю важность образования, но в ее возрасте…
— Когда гормоны вместо мозгов… — в тон ей продолжила Роза.
— Лучше предотвратить, чем расхлебывать!
— О да… — протянули синхронно Роза и Ирина, переглянулись и засмеялись.
— Сдается мне, вот это зеленое с пирсингом потому и зеленое, чтоб папе с мамой было что расхлебывать, — вздохнула Олеся.
— Расхлебают, — уверенно заявила Роза. — Если не хотят, чтобы в следующий раз девочка привела домой татуированного негра с мешком анаши и сказала, что это ее друг-трансвестит и она беременна от него тройней.
Олеся с Ирой сглотнули, представив эту картину маслом, и переглянулись.
— Никто не заслуживает такого! — сказала Ира. — И вообще, Артур и Анна просто созданы друг для друга. Вы видели, как он на нее смотрел?
— А то! — кивнула Роза и подхватила идею, носящуюся в воздухе: — Наш святой долг — вернуть их на путь истинный. А то что это за безобразие, мы все тут такие красивые, а она — нет?! — и погладила себя по круглому животу.
— Итак, заговор, девочки, заговор! — просияла Ира. — Нам нужен план. Блиц-криг. Барбаросса.
— План… — задумчиво улыбнулась Роза. — А знаете ли вы, дорогие коллеги, что ничто так не объединяет, как совместный труд?
— Совместный труд… Вроде был какой-то грандиозный проект у «Крещендовцев», — начала вспоминать Олеся. — То ли гала-концерт, то ли рок-опера… Но все развалилось, потому что вмешалась Дана.
Олеся бросила выразительный взгляд на Иру и получила в ответ такой же. Выразительный.
— Им нужен общий враг, — сказала Роза. — Ничто так не объединяет, как совместный труд против общего противника. И чем противнее, тем лучше, — и почему-то кинула взгляд на сцену, где божественно прекрасно пел Бонни Джеральд.
Кстати, надо бы Маше его послушать и узнать, что Грин Крим — его младшая сестренка. Хоть какая-то гарантия, что радикально настроенный ребенок не подбросит «далекому от музыки» мистеру Джеральду таракана в суп. Она может. Она такая. Революции делать таким детям.
— Дана не прокатит, — покачала головой Ира. — Мелковато и затасканно.
— Не прокатит, — решительно кивнула Роза. — Так все же, что там был за проект? Чей?
— Они пытались ставить мюзикл, — улыбнулась Ирина. Историю квартета она знала даже лучше Олеси. И любила до сих пор почитать, что твориться в обсуждениях у фанатов — очень полезный источник информации, надо признать.
— Мюзикл. — У Розы блеснули глаза. — Какая хорошая идея.
Она довольно потерла руки и посмотрела на Бонни, который, поймав ее взгляд, широко улыбнулся и ей подмигнул с видом опытного заговорщика-рецидивиста.
Глава третья
Есть муж — есть проблемы.
Нет мужа — есть проблемы.
Проблемам вообще пофиг и на происходящее, и на твою личную жизнь.
(С) Интернет
Понятно, что никакого разговора с Артуром не получилось. Я только узнала, что скорая ждет героя дня, что все у Олеси под контролем, а организаторов линчуют.
На этом мы с Катей и ушли в заснеженный Александровский Сад, тем более что Артура, слава Богу, со сцены удалили. Надеюсь, никто не заметил как. Он со всеми еще и переругаться успел. Беззвучно, но очень экспрессивно.
— А ты, мам, тоже ничего поёшь, — вдруг сказала дочь.
— Спасибо, — только и усмехнулась я. Что тут ответишь.
— Не хуже папы. Хотя такое же старье.
— Катя-я-я-я, — вздохнула я, натянула шапку на глаза своей вредине, а пока та ворчала и поправляла, сделала снежок. И кинула. Попала.
Волосы, конечно, жалко. И зла я за пирсинг. И в школу ее надо возвращать. Но… Это же не конец света. Так, репетиция. Даже не генеральная.
— А ты сделаешь дома блинчиков? — вдруг посмотрела на меня дочь, став сразу как в старые добрые гордостью мамы, папы и школы при консерватории.
— Сделаю, — улыбнулась я против воли.
— А за весом следим с завтрашнего дня.
— Тем более что это понедельник.
И мы рассмеялись. Что делать. Как ни ругайся, как ни кричи, а все равно договариваться придется. И принимать все изменения тоже. Но коса-а-а-а-а. Я вспомнила зеленые клочья на любимой голове и только вздохнула.
— Что? — тут же вскинулась Катя.
— Вот что б тебе всю длину в как там его?
— Мятный, — упрямо пробухтел ребенок.
— Хорошо. В мятный было не покрасить, а?
— Ты не представляешь, мам, как это дорого, — совсем по-взрослому вздохнула Катя. — Волосы же были — во.