Тенор (не) моей мечты
Шрифт:
— Ира! — улыбнулась она.
— Что у них случилось? — в синем взгляде Иры плескалась тревога. Ее сын исподлобья смотрел на всех зелеными Левиными глазами.
— Все хорошо, — мягко проговорила Олеся, беря уже-почти-подругу под руку. — Артур вышел петь больным. Его уже выгнали со сцены и лечат.
— А мы идем в тепло, — улыбнулась леди Говард. — У нас девичник. Присоединяйтесь, Ира.
— Ира, познакомьтесь. Это…
— Бонни и Роза, — улыбнулась леди.
— Бонни и Роза, — приняла правила игры Олеся. — Позвольте представить
— Позвольте, я угадаю? — рассмеялась Роза. — Хотя, если бы вы были без сына, случилась бы интрига, а так…
Она махнула рукой в сторону сцены, где как раз солировал Лева.
— Мы пришли послушать папу, — недовольно проговорил мальчик.
— Саша, может быть, я поговорю с Машей. И ты останешься ей помогать? — предложила Олеся, вопросительно посмотрев на Ирину. Та через мгновение согласно кивнула.
— Можно?! — взгляд мальчика из хмурого стал ликующим. — А можно вместо Артура спеть? Раз уж…
Женщины переглянулись и рассмеялись. Конкуренция певцов — она такая. А что делать?
— А как твой голос поведет себя на морозе? — спросила Олеся.
Роза посмотрела на нее удивленно, но Олеся была совершенно серьезна.
— Ну да, — еще серьезнее согласился мальчик.
— Надо сначала отрепетировать, — предложила Ирина. — Ты же этих песен не учил.
— Не учил, — с сожалением кивнул мальчишка, но тут же воспрянул: — К следующему концерту выучу!
Но к ним уже спешила широко улыбающаяся Маша:
— Привет, Саша, пошли помогать. У нас полный Армагеддон. И все бестолковые кругом.
Саша кивнул. И отправился с пиар-менеджером группы.
— Так куда пойдем? — живо спросила леди Говард.
Ирина и Олеся переглянулись с растерянностью.
— Будь это Петербург, — вздохнула Ирина.
— А то Москва… — согласилась с ней Олеся.
— Ладно, — рассмеялась Роза, подхватывая обеих под руки, — не будем изобретать проблемы хорошим людям. А вы мне как-нибудь Питер покажете.
— Договорились.
Греться и есть они пошли в самое близкое — и к тому же заранее обговоренное с организаторами мероприятия — место. Олеся оценила, как ненавязчиво Роза шепнула своему арабу-охраннику: «Лоуренс, мы идем в Метрополь».
Их там ждали. Встретили с поклонами, приняли шубы, причем леди Говард раздевал лично итальянец, словно никому не доверял сокровище — и тут только Олеся поняла, что ей казалось странным в леди. Подозрительная округлость фигуры.
— Шестой месяц, — чуть смутившись, пояснила Роза. — Вот и тянет на всякое… на Родину, например. А вы когда? — перевела она взгляд на Иру.
— Август. — Улыбнулась жена музыканта. — А у вас первый?
— Первый, — кивнула Роза, — так что немного трушу. Но я не яйцо, чтобы так со мной носиться, Бонни!
Итальянец солнечно улыбнулся и сделал вид, что ровным счетом ничего не понимает. И снова повел леди Говард под руку. Такая забота о жене лучшего друга показалась Олесе невероятно трогательной. Она вдруг почувствовала зависть и к Розе, и к Ирине. Чувство ей, в общем, не свойственное. Представила и себя нервной, круглой. И остро желающей соленых огурцов с молочным шоколадом. В три часа ночи. И рыдающей отчего-то… Может быть…
За разговорами о детях поднялись в ресторан на третьем этаже гостиницы «Метрополь». Попутно полюбовались витражами в стиле модерн, а у самого ресторана их перехватил представительный седой господин. Как оказалось, директор отеля.
— О, леди Говард! Мистер Джеральд! — дальше он говорил по-английски, кажется, что-то о фотографиях, и почему-то промелькнуло имя Тай Роу.
— Потом, все потом! — отмахнулся от директора мистер Джеральд. — Леди Говард устала. Мы идем в ресторан.
Удивительное дело, Олеся отлично его поняла, несмотря на незнание английского.
— Обязательно сделаем фото, но уже вместе с лордом Говардом, думаю, он придет в скором времени, — смягчила его резкость Роза. И повернулась к Ирине: — Простите. Я так замерзла, что совсем забыла толком представить вам…
Ира с удивлением глянула на итальянца, Олеся последовала ее примеру. Она, хоть убей, не могла его идентифицировать, хоть от фамилии Джеральд что-то брезжило в памяти, но уж очень не вязалось с тем, что она видела перед собой. То есть — ничего выдающегося. Усталый, замерзший и не слишком вежливый мужчина лет под сорок, и все.
— …Бонни Джеральда, режиссера, хореографа, певца и нашего лучшего друга.
Ну точно, все наконец сложилось! Бонни Джеральд — звезда мирового уровня, лучший и любимейший проект лорда Говарда. Заклятого партнера, которого господин Томбасов окучивает давно и плотно на предмет более тесного сотрудничества в области то ли заводов, то ли пароходов, Олеся никогда в это не вникала. С неделю тому Олег бурно радовался, что нашел, на какой кривой козе подъехать к Говарду, и на чем свет ругал «этих придурков, которые мышей не ловят», то бишь квартет. А, и еще форсировал перевод Ириного романа на английский язык и издание его в подарочном варианте. Потому что Ира ничуть не хуже этой его, Говардовской, писательницы Тай Роу. Вот ничуть не хуже! А может и лучше! И вообще, Тай Роу — русская, Олесенька, ты уж очаруй ее, любимая.
О Боже…
Олеся на миг похолодела, представив, что могло бы получиться из скандала, устроенного Машей, если бы… О Боже! Нет! Она же напрочь забыла о просьбе Олега, вообще ее всерьез не приняла. Ну никогда он не просил ее вмешиваться в его дела никаким боком. А тут… И смех и грех!
— Очень приятно, — сказал Ира по-английски (кажется), похоже, не очень связывая голос из каждого утюга с вот этим, совершенно не звездным итальянцем.
А Роза засмеялась и с нежностью поглядела на мистера Джеральда, кумира миллионов дам от двадцати до восьмидесяти и лауреата каких-то там премий в немыслимых количествах. Не совсем только понятно, за что он их получил, ничего ж особенного в нем нет.