Теодосия и Сердце Египта
Шрифт:
Но только я, словно юная обезьянка, начала карабкаться по веревкам назад в свою шлюпку, позади меня раздался голос – от неожиданности я едва не грохнулась в обморок.
– Привет.
Я перестала карабкаться, обернулась и хриплым простуженным голосом проквакала в ответ:
– Здравствуйте.
На палубе стоял мужчина в вечернем смокинге и прихлебывал что-то из своего бокала. Он посмотрел на океанские волны, покачал головой, затем снова обернулся ко мне.
– Скажите, – обратился он ко мне, – вы мой розовый слон?
Я соскочила на палубу. Розовый слон? Что еще за бред? Я почувствовала себя задетой, хотя, судя
Мужчина решил прогуляться вместе со мной по палубе, и мы немного поболтали с ним о том, о сем. Выяснили, что сегодня мерзкая погода (холодно, ветер и моросит дождь), мужчина рассказал, что едет охотиться на нильских крокодилов, выяснилось, что любимое блюдо мужчины – джин с тоником, а мое – лимонный торт. Мужчина не спрашивал меня о том, что я здесь делаю, не еду ли я зайцем – нет, ничего подобного. Просто обещал завтра, когда он выйдет на вечернюю прогулку, принести что-нибудь вкусненькое.
Вот такие взрослые мне по душе!
После прогулки и туалета заснуть оказалось легче. Засыпая, я думала о том, что именно принесет мне завтра мистер Уоппингторн (именно так звали этого мужчину).
На следующий день мистер Уоппингторн принес мне два еще теплых блинчика с мясом, кусок пирога с малиной и кружку с чаем – какое блаженство! Я согревалась чаем, борясь с искушением вылить немного чая на руки и умыться. Вы знаете, что если постоянно находиться на морском ветру, ваша кожа становится соленой и липкой? Очень неприятное ощущение, между прочим.
Еще два дня, и пароход достигнет середины пути. Как только ему станет поздно поворачивать назад, я объявлюсь перед своими родителями.
Меня обнаружили!
Следующим вечером мистер Уоппингторн привел с собой свою подругу, мисс Пеннингтон. Хотел доказать ей, что я на самом деле существую.
С этого момента все и понеслось.
– Да это безбилетница! – сказала мисс Пеннингтон, окинув меня лукавым взглядом, от которого я занервничала. Сначала я понадеялась, что все обойдется, поскольку мистер Уоппингторн начал вразумлять ее и просить, чтобы она никому ничего не говорила. Я долго не могла успокоиться, до тех пор, пока они оба не ушли с палубы, а затем залезла в свое гнездо. Только я начала согреваться, как на палубе послышались шаги.
Вернулся мистер Уоппингторн? Или надоедливая мисс Пеннингтон?
Что-то скрипнуло, и моя шлюпка закачалась. Кто-то взбирался наверх!
Прежде чем я успела подумать о том, что мне делать, покрывающий шлюпку брезент сполз в сторону, и мне в глаза ударил луч керосинового фонаря.
– Так-так-так, кто это тут у нас? – спросил кто-то очень важным и противным голосом.
Проклятье. Меня раскрыли. Папа будет вне себя от гнева.
Я выбралась из спасательной шлюпки (делать это довольно неловко, когда за тобой наблюдают со стороны). Как только мои ноги коснулись палубы, рядом со мной показался лейтенант, или как его там (я не разбираюсь в этих блестящих полосках и висюльках, которые были у него на плечах и рукавах), со свирепым лицом.
Он схватил меня за ухо, но тут раздался голос мистера Уоппингторна.
– Эй, послушайте, вот это уж совсем ни к чему, верно?
Тогда лейтенант вместо уха схватил меня за локоть (в любом случае
В столовую.
– Может, нам лучше подождать капитана в его каюте или на мостике? – спросила я. – Не думаю, что стоит отрывать его от ужина ради меня.
– Он хочет поговорить с тобой немедленно, – ответил тип, державший меня за руку. – Не думай, что мы закроем глаза на твой проступок или изменим ради тебя корабельные правила.
Я этого и не думала.
Неприятнее всего было то, что мое разоблачение состоится на глазах многочисленных зевак.
– Мне больно, могли бы вы полегче заламывать мне руку? – спросила я.
Лейтенант (буду называть его так) молча посмотрел на меня сверху вниз, толчком открыл дверь и впихнул меня в салон, едва не выдернув мою руку из сустава.
Когда я появилась в столовой, все разговоры в ней тут же притихли. Ужин подходил к концу, и пассажиры завершали его непринужденной болтовней за стаканчиком спиртного. Мне хотелось съежиться и спрятаться за спину проклятого лейтенанта, но я решила не доставлять ему такого удовольствия. Вместо этого я гордо выпрямилась и надменно обвела столовую взглядом человека, который едет в каюте первого класса, а не зайцем. Если бы бабушка Трокмортон имела сейчас возможность видеть меня и знала, что такое ездить зайцем, она, несомненно, могла бы гордиться мной.
Тип с блестящими полосками на рукавах повел меня прямиком к капитану.
– Посмотрите, кого я обнаружил в одной из спасательных шлюпок, капитан. Безбилетница.
Капитан оторвался от своих собеседников и сначала окинул взглядом лейтенанта, а уж только потом посмотрел на меня. Лицо капитана напоминало кожаную рельефную карту с глубоко прорезанными в ней долинами и ущельями. У капитана были седые волосы и такие же усы – большие, отвисшие, делавшие его похожим на моржа.
Заломленная рука болела так сильно, что на глазах у меня появились слезы, но я решила держаться до последнего. Правда, я не была уверена, что продержусь еще достаточно долго.
– Вы не могли бы теперь отпустить мою руку, сэр? Я никуда не сбегу, даю вам слово.
– Слово нечистой на руку безбилетницы? – произнес лейтенант. – Много ли оно стоит? Наверное, столько же, сколько ты заплатила за проезд.
– Вы разрешите мне сказать, сэр? – обратилась я напрямую к капитану, который явно удивился, услышав такую отточенную фразу от маленькой девочки.
– Да, – ответил он, моргая.
– Прежде всего, я оплатила свой проезд. Я положила деньги в конверт и оставила его в шлюпке. Пошлите кого-нибудь проверить, и вы увидите, что это так.
(В этом конверте были все мои, собранные за долгое время, сбережения).
– Вот как, – сказал капитан, приподняв одну бровь. Он кивнул лейтенанту, тот отпустил наконец мою руку и отправился на поиски конверта.
– Но почему вы просто не купили билет, как все другие пассажиры? – спросил капитан.
В эту секунду раздался до боли знакомый громкий голос.
– Теодосия Элизабет Трокмортон! – затем тот же голос чуть слышно пробормотал: – Черт возьми.
Проклятье.
– Вот именно поэтому, сэр, – ответила я, морща нос, а затем кивнула в сторону моих родителей, которые уже стремительно пробирались к нам. – Мои родители не хотели брать меня с собой, но мне тоже нужно было ехать. Вот и все.