Теофил Норт
Шрифт:
— И как вы теперь собираетесь называть мистера Норта?
— Ну и зубы у него, мадам. Ослепляют меня. Время от времени я буду называть его «Кусачки».
Ничего замечательного в моих зубах не было. Я уже объяснял, что первые девять лет прожил в Висконсине, великом молочном штате, и что помимо всего прочего он наделяет детей великолепными зубами. Генри не зря завидовал. Дети, выросшие в центре Лондона, часто лишены этого преимущества; он все время мучился зубами.
— Понимаете, старина, люди у Германа подумывали, что вы тоже?..
— Жиголо.
— Благодарю вас, мадам. Это по-французски наемный танцор с дальним прицелом. В следующем месяце они нагрянут, как чума или саранча — охотники за приданым. Понимаете, тут много наследниц, а молодых людей их сословия нет. В наши дни молодые люди из хороших семей отправляются на Лабрадор с доктором Гренфеллом — везут сгущенное молоко эскимосам; или, как мой хозяин, фотографируют птиц на Южном полюсе; или едут на ранчо в Вайоминг ломать ноги. А некоторые — в Лонг-Айленд, где, говорят, гораздо веселее. Какому молодому человеку охота развлекаться под надзором родителей и родственников? Если не считать Недели парусной регаты и теннисного турнира, здесь не встретишь ни одного мужчины моложе тридцати.
— Ни одного мужчины моложе сорока, Генри.
— Благодарю вас, мадам. И вот, когда хозяйки желают устроить бал для своих прекрасных дочерей, они звонят на морскую базу своему дорогому другу адмиралу и просят его прислать сорок молодых людей, которые могут станцевать вальс и уанстеп и не споткнутся. Опыт научил их, что пунш хорошо разбавлять чистой родниковой водой. А еще что они делают — приглашают, скажем, на месяц гостей из посольств в Вашингтоне — молодых графов, маркизов, баронов, которые карабкаются по первым ступенькам дипломатической лестницы. Вот петрушка! Я приехал в вашу страну, Кусачки, как «джентльмен», при одном Достопочтенном — шестиюродном графа. Он обручился с дочкой доктора Босворта из «Девяти фронтонов» — симпатичнее парня вы не видели, — но спал до полудня. Засыпал на званых обедах; покушать любил, но не выдерживал перерывов между блюдами. Даже несмотря на мои тактичные уговоры, в любое место опаздывал на час. Его жена, энергичная, как пчелиный улей, ушла от него с круглым миллиончиком — так, но крайней мере, говорят… Все, что нужно такому шустрому молодому человеку, — это приятность в разговоре, пара лакированных туфель, одно рекомендательное письмецо от какой-нибудь персоны — и все двери для него открыты, включая казино. Вот мы и подумали сперва, что вы тоже из этих.
— Благодарю вас, Генри.
— Однако, миссис Крэнстон, мы бы с вами не поставили крест на мистере Норте, если бы он подыскал себе киску на медных рудниках или железных дорогах, правда?
— Я вам не советую, мистер Норт.
— У меня нет таких планов, миссис Крэнстон, но можно полюбопытствовать, почему вы против?
— В супружестве у кого кошелек, у того и вожжи, а девушка, за которой много денег, думает, что у нее и ума много. Больше я ничего не скажу. К концу лета у вас накопятся собственные наблюдения.
Я получал большое удовольствие от этих вечерних бесед. И если мне иногда представлялось, что я капитан Лемюэль Гулливер и, потерпев кораблекрушение на острове Акуиднек, собираюсь изучать местные обычаи и нравы, то мне едва ли могло повезти больше. Телескопы часто устанавливаются на треногах. Одной моей опорой были ежедневные посещения Авеню; другой — опыт и мудрость, к которым я приобщался у миссис Крэнстон; третью еще предстояло найти.
Я был неискренен, обещая миссис Крэнстон обратиться к ней, если попаду в сложное или опасное положение. По натуре я человек самостоятельный, предпочитаю держать язык за зубами и выкарабкиваться из своих ошибок без посторонней помощи. Возможно, миссис Крэнстон вскоре узнала, что восемь-девять часов в неделю я занят в «Девяти фронтонах» — «коттедже», где определенно происходило что-то любопытное; может быть, она догадывалась, что меня затягивало в омут в доме Джорджа Ф.Грэнберри при обстоятельствах, которые в любую минуту могли стать лакомым кусочком для «желтой прессы».
В истории, которая связана с моим чтением в доме Уикоффов, я прибег к ее помощи, и помощь была щедрой.
3. ДИАНА БЕЛЛ
И вот я езжу на велосипеде по Авеню туда и сюда и не только зарабатываю на жизнь, но и откладываю деньги, чтобы снять небольшую квартиру. Однажды утром, в середине третьей недели, когда я кончил занятия с детьми в казино и собирался принять душ и переодеться, чтобы перейти к занятиям академическим, меня остановил Билл Уэнтворт.
— Мистер Норт, вы бы не могли зайти сюда к концу дня?
— Да, конечно, Билл. В шесть пятнадцать вас устроит?
Чем больше я узнавал Билла, тем больше им восхищался. Как-то раз он пригласил меня на воскресный обед и познакомил с женой, замужней дочерью и зятем — все до одного добротные родайлендцы. Теперь я заметил, что он чем-то встревожен. Он пристально посмотрел на меня и сказал:
— Когда вы были у меня в гостях, вы нам рассказывали о своих приключениях. Как бы вы отнеслись к маленькому предприятию не совсем обычного свойства? Если вам это не подходит, вы можете отказаться напрямик, и в наших отношениях ничего не изменится. Тут нужна хорошая смекалка, но и заплатят хорошо.
— Конечно, Билл, особенно если смогу вдобавок услужить вам. Пошлите меня на Северный полюс.
— Это может привлечь внимание. Дело, что называется, конфиденциальное.
— Как раз то, что я люблю.
В четверть седьмого я вошел в его кабинет, заставленный призами и кубками. Билл сидел за столом, уныло поглаживая себя по коротко остриженным седым волосам. Он сразу приступил к делу:
— Мне подкинули задачку. Председателем совета директоров у нас уже довольно давно некий мистер Огастас Белл. Сам он нью-йоркский делец, но его жена и дочери большую часть года живут здесь. Уезжают в Нью-Йорк зимой на несколько месяцев. Старшей дочери Диане — лет двадцать шесть; для девушки ее круга это много. Тут есть поговорка: «Она стоптала много бальных туфель». Девушка горячая, беспокойная. Все знают, что в Нью-Йорке она стала водить компанию с неподходящими людьми. Попала в газеты — сами понимаете, в какого рода газеты. Дальше — хуже. Года два с половиной назад один из этих неподходящих типов приехал за пей сюда. Семья не желала его знать. Тогда они сбежали. Перехватили ее довольно быстро — полиция, частные сыщики, все такое. Газеты захлебывались… Беда в том, что Ньюпорт перестал быть курортом для молодых людей ее круга. Ньюпорт — для среднего возраста и выше. — Справившись с собой, Билл продолжал: — И вот опять то же самое. Мать нашла в ее комнате письмо от мужчины. Все подготовлено для бегства послезавтра ночью. Поедут венчаться в Мэриленд. Понимаете, мистер Норт, с богатыми очень трудно иметь дело. Мистер Белл полагает, что моя прямая обязанность — все бросить, гнаться за двумя взрослыми людьми и как-то помешать им. Он больше не желает иметь дело с полицией и частными сыщиками. Я, конечно, откажусь, и это может стоить мне места.
— Билл, я попробую. Сделаю все, что смогу. — Билл молчал, стараясь совладать со своими чувствами. — А кто мужчина?
— Мистер Хилари Джонс, руководит здесь физическим воспитанием в школах. Ему года тридцать два, разведен, есть дочка. Все о нем хорошего мнения, включая бывшую жену. — Он взял большой конверт. — Здесь газетные фотографии мисс Белл и мистера Джонса и вырезки о них. Вы водите машину?
— Да, за четыре лета в нью-гэмпширском лагере я поездил на всяких машинах. Вот мои права; действительны еще три недели.
— Мистер Норт, я позволил себе большую вольность, и, надеюсь, вы меня простите. Я сказал мистеру Беллу, что знаю человека, который молод, со всеми ладит и, как мне кажется, рассудителен и находчив. Я не назвал вашего имени, но сказал, что вы из Йейла. Мистер Белл тоже из Йейла. Но я не хочу, чтобы вы занимались этим ради меня. Вы свободно можете сказать мне, что это — темное, пакостное дело и вы не желаете иметь к нему никакого отношения.
— Билл, я возьмусь с удовольствием. Я люблю, когда надо прибегать к тому, что вы назвала находчивостью. Я бы хотел услышать весь план из уст самого мистера Белла.