Теорема пожухшей апрельской листвы. Из цикла «Четыре мгновения Бога»
Шрифт:
Начальник АБ остановил его, указав на шлюз в Байский ноумен.
– Вы бабу хотите предъявить Баю? Готовите государственный переворот?
Генерал-полковник отрицательно покачал головой.
– Нет. Я как раз вижу, что это единственный шанс. Мы начинаем глубокое сканирование с test-run. А вы останетесь с нами, нам нужен самый жёсткий протокол. Сколько вы провели разных экспериментов, тысячи? Всего лишь ещё один, потерпите.
«Почему это случилось именно со мной?» – подумал Делч, запуская программу глубокого сканирования и низкоуровневых тестов, оценивающих реакции Dasein на различные провокационные паттерны.
В сознание КсиДжи ворвались погибающие мамы-уточки и умирающие под колёсами
«Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится» – КсиДжи вспомнила древние слова силы.
«Говорит Господу: „прибежище моё и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!“» – читал про себя Генерал-полковник.
«Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его», – продолжила про себя КсиДжи.
Она писала письма репрессированных «врагов народа» детской рукой: «Мамочка, как ты думаешь, папа умер или нет?» А затем расстреливала отцов. И отвечала на вопрос о верности спецслужбе. Разумеется, утвердительно.
«Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым», – нелокально вторил ей Генерал-полковник контрразведки.
Машина погружает её в роль врача-садиста, прокалывающего пальчик младенца, чтобы он не смог сжать кулачок, для обеспечения чистоты эксперимента по испытанию выносливости человеческого организма на морозе. Вопль матери. Смерть младенца на морозе. Смерть матери. А далее – вопрос о том, хранишь ли верность этому режиму.
Сознание вновь то испарялось, то укутывало её тонкими нитями молитвы:
[«Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих».]
«Быть никем» – это не про буддизм. «Быть никем» – это быть стальной иглой, булавкой, которая пронзает палец младенца. Это быть пером американского чиновника, которое подписывает бумаги, освобождающие Сиро Исии, приказавшего пытать этого младенца. Медленно убивавшего одного сиамского близнеца, облагодетельствовав второго.
Всё, что от неё требовалось – это подтверждение верности режиму вопиющей несправедливости и несущей смерть жестокости.
Она молилась отдельными обособленными нейрональными ансамблями коры головного мозга, подобно спящему одним полушарием дельфину.
«Быть никем» – значит быть «отрицательной иглой», нет, не иглой из антиматерии, а пустотой, небытием – там, где играет[ла] игла садиста. Это значит быть сиамской близняшкой самой смерти, пустотной и освобождающей от несправедливости.
«Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих», – думал Генерал-полковник контрразведки.
«Быть никем» – значит вырваться из Мультиверса и обернуться нарушающими причинность нелокальными корреляциями, вернуться антиэнтропией, которая противостоит даже не самим садистам и насильникам, а злу per se на самом базисном уровне, уничтожая инструменты воплощения злой воли, ломая иглы и перья, превращая радиоактивный плутоний
– Что это она у вас жить не хочет? – Делч немного убавил мощность. – Почему сдаётся?
[…продолжить вазопрессоры low dose [тако-тсубо, кардиогенный шок], режим ЭКМО + bi-VAD 34 , селективное введение оксигенированного кровезаменителя во внутренние сонные артерии. Контроль PaO2: СМА: слева 76, справа 79 мм рт. ст…]
[«На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою. На аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия»]
34
Блядетоксемиб вызвал острую сердечную недостаточность. Подключены искусственные левый и правый желудочки (bi-VAD).
Пустотность, которую буддисты обретают в медитации 35 , даёт лишь смутное представление о небытие хотя бы потому, что в ней сохраняется человеческое начало 36 .
Оксиджен шла к небытие иным путём: сквозь пустоту, что поглощает мать умершего от голода в блокадном Ленинграде младенчика. Трупик которого она хранит за окном, отрезая каждый день по кусочку.
Быть умирающим младенцем, быть пустым просветом его кишки. Пустым от того, что в последние несколько дней перед смертью в неё не поступала пища, так как в доме совсем не было еды и у мамы закончилось молоко. Быть кишкой, которую режет мать, чтобы накормить пока ещё живую дочь. Накормить пустой кишкой, потому что плоти больше не осталось. Наконец, быть старшей сестрой, которая прибегает на кухню, услышав хруст костей, и впервые видит истерзанный скелет брата, позволившего ей прожить ещё несколько дней. Быть сестрой, быть дочерью, быть матерью, которые минута за минутой утрачивают веру в то, что выживут.
35
Здесь наиболее эффективны техники mindfulness с расфокусировкой empowered by ayawaska.
36
Мне трудно осуждать тех, кто достигает сатори и нирваны через медитацию, ясность ума и «растворение» вплоть до бестелесного фрактала. Увы, в большинстве случаев вмонтированная в данные техники безоценочность накладывает табу на отрицание, которое физически крайне сложно запустить без разрушающего гнева.
Быть никем.
На пути от быть никем – к не быть никем.
И —
Не быть.
Зло побеждает потому, что добрые люди в какой-то момент приходят к сатори и через него пытаются постичь пустотность и бесконечность, найти смысл жизни и любовь к Богу. Они бегут от ужаса, насилия и несправедливости, они отвергают ад, лишь на словах признавая тёмную силу компонентом балансирующей системы реальности.
В отличие от иных, Оксиджен Шамильевна вставала к аду лицом к лицу, сгорая в нём и возрождаясь, имея опорой не цель, не мысль и не чувство, а лишь волю дать ответ на вопрос «не-зачем?», именно такой, сформулированный для нас столь странно. Ответ на этот вопрос прижимал её Dasein вплотную к небытие, служа мощнейшей защитой от любого перерождения, в том числе и обычной смерти, после которой, к сожалению, ничего не заканчивается.