Теоретик
Шрифт:
– Каждому - индивидуально. Все зависит от ферментов, которые разлагают молекулы этанола. И тут уж кому как генетически повезло. Хотя с возрастом их становится все меньше и меньше, и в этой связи бодун, по выражению Сноудена - все злее и злее. Кстати убежденные трезвенники - в подавляющем большинстве своем люди, чьи организмы нужных ферментов практически не вырабатывают. А вообще некоторое количество алкоголя производит и сам организм. При приеме пищи. Именно это и дает мозгу понять, что прием пищи состоялся. Так сказать, сигнал.
– То-то когда долго не ешь, а затем от пуза, такое ощущение,
– Так, Слава, все это очень интересно, но ты и есть не забывай,- Грек, который прислушивался к словам Славы не меньше других, придвинул сковородку к нему вплотную.
– Иначе твой мозг во сне тебя кошмарами замучает, в отместку, что ты его не накормил. Маркерами, - В первый раз я услышал от Грека шутку.
– Все, доедаем и спать. Завтра нам идти каньоном, и преодолеть его мы должны одним броском.
Ночью, в который уже раз, мне приснился странный сон. Множество людей смотрят на меня с непонятной надеждой. А я лишь улыбаюсь им в ответ, совершенно не представляя, чего именно все они от меня хотят.
Глава 12
Денек выдался на редкость жарким, и когда мы подошли к входу в каньон, мне казалось, что весь путь наш лежит в бесконечной парной. Одежда пропиталась потом настолько, что щипало кожу. В берцах разве что не хлюпало, а во фляжке вода плескалась на самом донышке.
– Привал, - объявил Грек.
И мы ненадолго уселись в тени, ловя ртами раскаленный воздух, и мечтая о роднике с ледяной водой, от которой заломило бы зубы.
Вход в каньон не представлял собой ничего особенного. Длинный пологий спуск, каменистый, как и все вокруг. Но сам каньон поражал своей грандиозностью. Высоченные отвесные стены, казалось, достигали небес. И не удивительно, что внизу царил полумрак.
– Это путь хорош тем, что вряд ли за нами сюда кто-то сунется, - пояснил Гудрон.
Что как раз и понятно: слишком ценен наш груз. Этакие капли янтарного цвета, способные вбирать в себя эмоции. И ценятся здесь они превыше всего другого. За исключением, конечно же, пикселей. Но те являются местной валютой, и на нее, впрочем, тоже самое с деньгами и на Земле, можно купить все, что угодно.
Как мне удалось понять из разговоров, вся та груда жадров, которая, разделенная поровну, покоилась до поры до времени в рюкзаках, за исключением моего собственного, досталась Греку и остальным случайным образом. Они не скупали их где только можно, а получили, так сказать, одномоментно. Каким именно образом - не очень-то они об этом и распространялись. Но зная, пусть и немного этих людей, с уверенностью можно было заявить: крови на жадрах быть не должно. А если она и есть, то непременно тех, кто полностью свою участь заслужил. Теперь только и оставалось, что жадры заполнить. У лучшего, кто способен это сделать.
Что будет потом... Насчет будущего
Как я понимал, на Вокзал можно добраться и другим, более коротким путем. Но самый короткий далеко не всегда означает самый безопасный, и потому Грек вел свой отряд так, чтобы запутать возможного преследователя. А заодно не позволить устроить ему засаду в самом подходящем месте где-нибудь впереди.
Что касается меня самого... ну а что мне еще оставалось, как не идти вместе со всеми? И надеяться - если все сложится удачно, мне тоже кое-что перепадет. Как выразился Грек - в зависимости от личного вклада в общее дело.
– Никто не сунется, говоришь? Нам самим бы здесь не остаться, - высказался Гриша.
– Стены могут обрушиться?
– глядя на них, такая мысль напрашивалась сама собой.
– Не исключено, конечно, но дело не в этом.
– А в чем тогда?
– Понимаешь, здесь попадаются такие участки, когда люди как будто сходят с ума.
– И что тому причиной?
– Не знаю.
Я покосился на Славу, но тот лишь пожал плечами.
– Возможно, ультразвук, возможно, испарения, возможно, что-то еще. Да и не это главное.
– А что именно?
– Держать себя в руках. А то бывали случаи.
– Какие еще случаи?
– Когда на своих начинали кидаться. Мало того, еще и хватались за оружие. Так что ты и себя контролируй, и на других не забывай поглядывать.
Гриша со Славой говорили и выглядели вполне убедительно. В том, что они не шутят, заверяла и серьезность лиц остальных. А когда все вдруг начали щелкать предохранителями, мне стало совсем не по себе. В той ситуации, когда кто-нибудь вдруг сойдет с ума, и начнет палить в своих, куда логичнее было бы не ставить оружие на боевой взвод. Наоборот, следовало бы его разрядить. И тогда Гудрон пояснил.
– В каньоне птеров хватает с избытком. Любят они на карнизах гнезда себе вить. Целые колонии попадаются. Помимо других тварей. Так что не лишним будет.
– Так, - после часа ходьбы, остановился Грек.
– Сразу за поворотом на бег переходим. И бежим до тех пор, пока не поравняемся до белых отметин на скале. Там выходы кварца, и их хорошо будет видно.
– Первое такое местечко?
– спросил я у Профа, на что он кивнул.
– И много их предстоит?
Ответить он не успел, поскольку Грек, подавая пример, рванул так, что стало не до разговоров.
Первый отрезок мы преодолели без всяких осложнений. Я все прислушивался к своим внутренним ощущениям, но так и не смог почувствовать ничего. Вероятно, так происходило не всегда, поскольку несколько человеческих скелетов нам все же повстречалось. Хотя, возможно, это были жертвы птеров, которые парили где-то далеко вверху подобно каким-нибудь там ласточкам.