Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции
Шрифт:
Традиционная эпистемология, занимавшаяся исключительно логическими проблемами естественных наук и даже не ведавшая о сфере действия праксиологии, пыталась изучать эти проблемы с точки зрения своей узколобой, догматической ортодоксии. Она клеймила все науки, которые не являлись экспериментальными естественными науками, как отсталые и приверженные устаревшему философскому и метафизическому, т.е. по их терминологии – глупому, методу. Она путала вероятность, как этот термин использовался в разговорных выражениях, относящихся к истории и повседневной практической деятельности, с вероятностью, используемой в математических вычислениях вероятности. В конечном итоге, на свет появилась социология. Она обещала заменить истинной наукой вздорную и пустую болтовню историков, разработав апостериорную науку о «социальных законах», выводимых
Такое умаление методов истории поставила в оппозицию сначала Дильтея, затем Виндельбанда, Риккерта, Макса Вебера, Кроче, Коллингвуда. Их интерпретации были во многих случаях неудовлетворительными. Они были введены в заблуждение многими фундаментальными ошибками историзма. Все они, за исключением Коллингвуда, совершенно не сумели осознать уникальный эпистемологический характер экономической науки. Их ссылки на психологию весьма туманны. Более того, первые четверо были несвободны от шовинистических предрассудков, побуждавших в век пангерманизма даже самых выдающихся немецких мыслителей к принижению учений того, что они называли западной философией. Тем не менее им блестяще удалось прояснить эпистемологические особенности изучения истории. Они навсегда разрушили престиж эпистемологических доктрин, обвинявших историю в том, что она является историей, а не «социальной физикой». Они продемонстрировали тщетность поисков апостериорных законов исторических изменений или исторического становления, которые сделали бы возможным предсказание будущей истории наподобие того, как физик предсказывает будущее поведение меди. С их помощью история обрела самосознание.
Праксиология, априорная наука о человеческой деятельности, и, более конкретно, её самый разработанный раздел – экономическая наука, обеспечивает в своей области законченную интерпретацию зафиксированных прошлых событий и совершенное предвидение результатов, которые следует ожидать от будущих действий определённого рода. Ни интерпретация, ни предвидение ничего не говорят о действительном содержании и качестве ценностных суждений действующих индивидов. И то, и другое предполагает, что индивиды формулируют оценки и действуют. Для наук о человеческой деятельности эти характеристики являются конечной данностью, тем, что называется исторической индивидуальностью.
Однако между конечной данностью естественных наук и наук о человеческой деятельности существует большая разница. Конечная данность природы – временна, т.е. до тех пор, пока кому-нибудь не удастся представить её в виде необходимого следствия какой-либо другой конечной данности – конечным пунктом человеческой рефлексии. Это есть то, что оно есть, вот и всё, что человек может сказать об этом.
Иначе обстоит дело с конечной данностью человеческой деятельности – ценностными суждениями индивидов и вызываемыми ими действиями. Они не представляют собой конечную данность, так как их нельзя представить в виде необходимых следствий чего-либо ещё. В отличие от конечной данности естественных наук они не являются конечным пунктом человеческой рефлексии. Они являются отправным пунктом особого способа рефлексии – специфического понимания исторических наук о человеческой деятельности.
Если экспериментатор установил в лаборатории факт, который, по крайней мере пока, нельзя свести к другому факту, производным от которого его можно представить, то об этой проблеме больше ничего нельзя сказать. Но если мы сталкиваемся с ценностным суждением и вызываемым им действием, то можем попытаться понять, каким образом они возникли в уме действующего субъекта. Специфический метод понимания человеческой деятельности, как он применяется каждым во всех межчеловеческих отношениях и действиях, представляет собой умственную процедуру, которую нельзя смешивать ни с какими логическими схемами, используемыми естественными науками и каждым человеком в чисто технологической и терапевтической деятельности.
Специфическое понимание направлено на познание действий других людей. Оно ретроспективно задаётся вопросами: что он делал, к чему он стремился? Что он имел в виду, выбирая эту конкретную цель? Каков результат его деятельности? Либо оно задаёт аналогичные вопросы по поводу будущего: какие цели он выберет? Что он сделает, чтобы их достигнуть? Каковы будут результаты его деятельности?
В реальной жизни все эти вопросы редко задаются изолированно. В большинстве случаев они связаны с другими вопросами, относящимися либо к праксиологии, либо к естественным наукам. Категориальные разграничения, которые вынуждена проводить праксиология, представляют собой инструменты наших мысленных операций. Реальные события являются сложными явлениями и могут быть схвачены нашим разумом только в том случае, если каждый из множества имеющихся инструментов будет применяться только в тех целях, для которых предназначен.
Основная эпистемологическая проблема специфического понимания заключается в следующем: каким образом человек может получать какое-либо знание о будущих ценностных суждениях и действиях других людей? Традиционный метод трактовки этой проблемы, обычно называемой проблемой alter ego или Fremdverstehen <понимание чужого (нем.). – Прим. перев.>, нельзя признать удовлетворительным. Он концентрирует внимание на понимании смысла поведения других людей в «настоящем», или точнее, в прошлом. Но задача, с которой действующий субъект, т.е. каждый из нас, сталкивается во всех отношениях с окружающими, касается не прошлого. Первая задача действующего субъекта – знать будущую реакцию других людей. Знание об их прошлых ценностных суждениях и действиях представляет собой пусть и необходимое, но всего лишь средство достижения этой цели.
Очевидно, что знание, обеспечивающее человеку возможность до некоторой степени предвосхищать будущее отношение людей, не является априорным знанием. Априорная дисциплина о человеческой деятельности – праксиология – не занимается изучением действительного содержания ценностных суждений; она имеет дело только с тем фактом, что люди формулируют оценки и затем действуют в соответствии со своими оценками. Всё, что нам известно о действительном содержании ценностных суждений может быть выведено только из опыта. Мы располагаем опытом только прошлых ценностных суждений и действий других людей; кроме того, мы располагаем опытом наших собственных ценностных суждений и действий.
Последний обычно называется интроспекцией. В одной из ранних глав был предложен термин тимология для той отрасли знания, которая имеет дело с человеческими ценностными суждениями и идеями, чтобы отделить её от экспериментальной психологии.
Вильгельм Дильтей особо подчёркивал роль, которую тимология – разумеется, он говорил психология – играет в Geistwissenschaften <науки о духе (нем.). – Прим. перев.> – науках, изучающих мысли, идеи и ценностные суждения, и их действия во внешнем мире <См.: Dilthey. Einleitung in die Geistwissenschaften. – Leipzig. 1883; См. также: Hodges H.A. The Philosophy of Wilhelm Dilthey. – London, 1952. P. 170>. В нашу задачу не входит прослеживание идей Дильтея в идеях более ранних авторов. Нет никаких сомнений в том, что он многим обязан своим предшественникам, особенно Давиду Юму. Однако исследование этих влияний следует оставить тем, кто занимается историей философии. Его главный вклад заключается в том, что он показал, в каком отношении тот вид психологии, к которому он обращался, эпистемологически и методологически отличается от естественных наук, а в связи с этим и от экспериментальной психологии.
Тимологическим опытом является то, что мы знаем о человеческих ценностных суждениях, определяемых ими действиях и реакциях, которые эти действия вызывают в других людях. Как уже упоминалось, этот опыт приобретается либо в результате интроспекции, либо в результате взаимодействия с другими людьми, благодаря нашему участию в разнообразных межчеловеческих отношениях. Как и любой опыт, тимологический опыт также неизбежно является опытом о вещах, которые случились в прошлом. По причинам, достаточно ясным из предыдущих параграфов, ему недопустимо приписывать смысл, который естественные науки приписывают результатам экспериментирования. То, что мы узнаём из тимологического опыта, никогда не имеет значимости того, что в естественных науках называется экспериментально установленным фактом. Это всегда остаётся историческим фактом. Тимология является исторической дисциплиной.