Теория и методология зарубежного литературоведения: учебное пособие

Турышева Ольга Наумовна

ученые (или любовь/наука), дом/космос, дом/пустыня, жизнь/смерть. На основе обнаружения данных оппозиций исследователи делают вывод относительно неявной семантики стихотворения, которая, с их точки зрения, связана с осмыслением глубинных противоречий жизни.

Сомнение в отношении научных возможностей структурного анализа поэтического текста выразил М. Риффатер. Он заметил, что большинство оппозиций, о которых пишут мэтры структурализма, анализируя стихотворение Бодлера, не замечается даже при самом внимательном чтении. С точки зрения Риффатера, это происходит потому, что структурный анализ рассматривает произведение в качестве объекта, статично существующего в пространстве, в то время как в процессе

естественного восприятия стихотворения (при чтении) оно разворачивает свои смыслы во времени, постепенно и последовательно. Риффатерр, таким образом, связал слабое место структурализма с отказом учитывать тот факт, который был обоснован в рамках феноменологии: произведение осуществляет себя только в акте чтения.

§ 2. Структурный анализ повествования: французская нарратология

На почве приложения лингвистической методологии к литературному материалу складывается и структурная нарратология – наука об универсальных объективных законах, по которым строится фабула повествовательного произведения. Представители Парижской семиотической школы связывали цель нарратологии с поиском той универсальной структуры, которая, в соответствии с их идеей, лежит в основе любого повествовательного текста, будучи бессознательно воплощаемой его автором. Недаром эту науку французские структуралисты отождествили с поэтикой: Цветан Тодоров дал своей книге именно такое название.

Сложилась нарратология в деятельности Ролана Барта («Введение в структурный анализ повествовательных текстов», 1966), Цветана Тодорова («Грамматика Декамерона», 1969), Клода Бремона («Логика повествовательных возможностей», 1966), Альгирдаса-Жюльена Греймаса («Структурная семантика», 1966). Концепцию Греймаса мы и рассмотрим как иллюстрацию анализа.

Нарративная теория Греймаса складывается на почве переосмысления книги В.Я. Проппа «Морфология волшебной сказки» (переведена на английский язык в 1958 г., на французский – в 1965 г.). Напомним, что Пропп на основе анализа нескольких сотен волшебных сказок выделяет в сказочном повествовании два уровня: явный, собственно повествовательный, т. е. тот, с которым имеет дело читатель, и неявный абстрактный, глубинный. Последний образован такими конструктами, как «действующие лица» и «функции».

Действующие лица – это типы персонажей, которые, по Проппу, повторяются во всех волшебных сказках. Их семь: герой, ложный герой, вредитель, даритель, помощник, искомый персонаж, отправитель.

Функции, по Проппу, – это типы, инварианты поступков, которые повторяются из текста в текст в одном и том же порядке. Из них складывается фабула сказки. Таковых Пропп выделяет 31: отлучка, запрет, нарушение, выведывание (разведка), выдача (сведений о жертве), подвох, пособничество, вредительство или недостача, посредничество, начинающееся противодействие, отправка, вызов, реакция героя, получение волшебного средства, пространственное перемещение, борьба, клеймение (отметка), победа, ликвидация беды или недостачи, возвращение, преследование, спасение, неузнанное прибытие, недостача, трудная задача, решение, узнавание, обличение антагониста, трансфигурация (новый облик героя), наказание, свадьба.

Греймас поддерживает идею Проппа о том, что существует некая универсальная формула повествования, но теоретико-методологическое оформление этой идеи он предлагает другое, в основе которого лежит понятие структуры. Пропп идет эмпирическим индуктивным путем, от фактов к обобщениям: он сравнивает фабулы нескольких сотен волшебных сказок и выводит общую для них (и только для них) форму фабульной организации. Греймас же в поиске единой повествовательной структуры идет не эмпирическим путем, а исходит из центральной идеи структурализма о том, что литература

структурирована как язык, и, следовательно, в основе каждого повествовательного текста не может не лежать единая, общая для всех повествовательных текстов, модель.

Данная идея в рамках французской нарратологии была конкретизирована следующим образом: любой повествовательный текст построен по модели предложения и потому может быть уподоблен языковой фразе. Как пишет Р. Барт, «любой рассказ – это большое предложение, а повествовательное предложение – это в известном смысле не что иное, как наметка небольшого рассказа». Соответственно этой идее, Ж. Женетт показывает, что «Одиссею» можно резюмировать до фразы «Одиссей возвращается на Итаку», «Божественную комедию» – до фразы «Данте путешествует по загробным мирам», «В поисках утраченного времени» Пруста – до фразы «Марсель становится писателем».

На базе этого уподобления формируется следующий методологический посыл: если текст аналогичен по своему строению языковой фразе, значит, его можно описать, наложив на него синтаксическую модель.

В лингвистике модель предложения образуют такие элементы, как субъект, предикат, объект. Субъект в предложении, напомним, – это член фразы, обозначающий лицо, которое выполняет действие; предикат – это член фразы, который обозначает то, что говорится о субъекте, объект – член фразы, обозначающий предмет или лицо, на которое направлено действие субъекта. При перенесении данной модели на повествовательное произведение под субъектом повествования подразумевается действующее лицо, под предикатом – те эпизоды повествования, в которых идет речь о его поступках и приключениях, под объектом – то лицо или тот предмет, на который направлена деятельность субъекта действия.

Накладывая данную модель на повествовательный текст, Греймас выстраивает свою нарративную теорию, соответственно которой в повествовательном тексте выделяются два повествовательных уровня. Первый – явный, собственно повествовательный, в терминологии Греймаса «акториальный», или «уровень предметной манифестации». Это тот уровень, который имеет речевое выражение и с которым имеет дело автор-сочинитель и читатель-реципиент. Этот уровень не является предметом исследования в теории Греймаса: его интересует уровень глубинной структуры повествования, так называемый «уровень повествовательного синтаксиса» или «фундаментальной грамматики». Этот уровень, по Греймасу, предшествует творческому акту: автор осуществляет его бессознательно, с необходимостью выстраивая свое повествование по его канве.

Уровень повествовательного синтаксиса образуют «актанты» и «функции». Актантами Греймас называет универсальные типы персонажей. Сам термин «актант» при этом заимствуется из лингвистики, где им обозначались те члены предложения, которые обозначали лицо или предмет, о которых что-либо говорилось в предложении (т. е. подлежащее или дополнение). Греймас, исследуя литературную грамматику, выделяет шесть актантов: субъект, объект, адресат, адресант, помощник, противник. Их роль в повествовании аналогична роли субъекта или объекта в предложении.

Актанты, в свою очередь, являются носителями «функций». Под функциями Греймас подразумевает универсальные фабульные ходы. Их роль в повествовании аналогична роли предиката в предложении. Греймас выделяет 20 функций: отлучка, запрет или нарушение, выведывание или выдача, подвох или пособничество, вредительство или недостача, посредничество или противодействие, отправка, испытание героя или реакция героя, получение волшебного средства, пространственное перемещение, борьба или победа, клеймение, ликвидация недостачи, возвращение, преследование или спасение, неузнанное прибытие, трудная задача или решение, узнавание, обличение антагониста или трансфигурапия героя, наказание или свадьба.