Теория культуры
Шрифт:
«Оно заключалось, видимо, в открытии особого рода бытия, обязанного своим существованием не Богу и не природе, а самому человеку как существу, относительно свободному от того и другого, – рассуждает В. М. Межуев, – культура – все, что существует в силу человеческой свободы в противоположность тому, что не зависит от человека, существует по собственным законам». [80]
Но у представителя культуры, достигшего уровня самореализации, оставался естественный изъян, связанный с тем, что в своих увлечениях, в своем, как правило, бескорыстном стремлении к новому, к открытиям новых горизонтов духовного опыта человечества, он забывал о ближних своих, о реальных людях, становясь подчас безразличным и даже жестоким по отношению к их жизни, проблемам и судьбам. Здесь он выступал как человек эгоистического склада, не способный из–за своих увлечений видеть порой беды окружающих, даже очень близких людей. Это тяжелая плата за возможность погружаться в увлекшее человека дело. Такой
80
Межуев В. М. Философская идея культуры // Теоретическая культурология. М.; Екатеринбург, 2005. С. 118.
Высшим и полноценным уровнем культуры является уровень духовной элиты. Не следует связывать с понятием «духовная элита» снобизм, чванство и высокомерие богатых или знатных людей, представителей крупного капитала или высокопоставленных государственных чиновников. Духовная элита – это уровень культуры, когда не богатство или знатность, власть или сама по себе высокая образованность выделяют группы людей в какую–либо особую типологическую группу. Элитарная культура складывается из непрерывного творчества человека во всех сферах его бытия, однако его взгляд на мир тонко подмечает особенности той человеческой среды, с которой он себя идентифицирует, в которую он погружен. В этом случае он освобождается от груза эгоистического неприятия окружающих людей, определенного отчуждения от их судеб, но в своем отношении к людям он проявляет знание жизни и осознанность, осмысленность любого поступка, продуманность и одновременно – необходимость помощи и поддержки, оказываемой в той или иной форме. Элитарная культура предполагает наличие взаимосвязи, гармонии внутреннего и внешнего мира человека, уравновешенность сил и взвешенность отношений. Это своеобразный предел духовной зрелости, который не закрывает путь дальнейшего развития, а наоборот, открывает на этом уровне бесконечный простор жизни и творчеству.
Концепция уровней в культурологии может быть переведена на систему тестов, шкалирована и может использоваться как своего рода измерительный прибор, определяющий уровни культуры. Но концепция уровней может выступать и как теоретическая база прогнозирования поведения и действий человека, находящегося на том или ином уровне развития культуры.
В основе выделения уровней культуры и, соответственно, культурности – разные доминирующие потребности человека или социальной группы. На первом, низшем уровне – это потребности выживания и обеспечения собственной жизни. На втором – потребность в самопроявлении, самореализации, в жизни интересной и целенаправленной. На третьем определяющими являются потребности в собственно духовном богатстве, накапливаемом и реализуемом в отношениях с окружающим миром, с другими людьми. Разумеется, речь идет о том, что в каждом случае доминирует, а не о том, что можно совсем обойтись без удовлетворения, скажем, витальных потребностей. Но ведь и их удовлетворение может быть близким к скотскому или более окультуренным, оформленным, облагороженным.
Конечно, между уровнями при восхождении к высокой полноценной культуре существует много промежуточных ступеней, и каждая из них отличается своеобразием и заслуживает самостоятельной характеристики. Но общая тенденция раскрытия доминант сознания в ходе целеполагания жизненного процесса и выработки определенных ценностных ориентаций в сфере культуры может дать основание для оценки культуры человека и прогнозирования его общих жизненных устремлений, поступков и действий.
Представления об уровнях культуры и культурности вполне согласуются с ценностно–гуманистическим видением культуры и ее развитием. То, что мы называем ценностями культуры, видимо, по–разному осваивается людьми, в разной мере реализуется в жизни человека и человеческих сообществ. При этом, конечно, не безразлично, что же именно мы именуем ценностями культуры.
3.4. Ценности культуры
Неоднозначно трактуется содержание исходного понятия – «ценность» и производного – «ценность культуры». На смыслах этих понятий сказалось обыденное их употребление в очевидной, вроде бы, связи со словами «цена», «оценка». Даже когда речь идет о ценностях именно культуры, частенько проскальзывают представления о бытийности как вещности ценностей и о значимости как главном их признаке. Тем не менее уже в 80–90–е гг. XIX в. философы–неокантианцы пришли к выводу, что мир делится на Бытие и Ценности, которые – вне и «над» Бытием и являются для человека сущностно значимыми, не существуя в обычной практике, но проявляясь в духе, в культуре.
И до и после этого ценность в узком понимании этого слова слишком часто отождествлялась со значимостью. В советской науке, например, ценность приравнивалась к социальной значимости, трактуемой как общественная полезность. Впрочем, опираясь на классическую философскую традицию, на размышления о ценностях неокантианцев, представителей «философии жизни», а в России – С. Л. Франка, Н. О. Лосского, некоторые советские философы (И. С. Нарский, О. Г. Дробницкий, В. П. Тугаринов, М. С. Каган и др.) пытались преодолеть ограниченность как узкоутилитарного, так и чрезмерно абстрактного подходов к проблеме ценностей. В 90–е г. XX в. в России начала как бы заново развиваться концепция ценностного постижения культуры. [81]
81
См.: Каган М. С. Философская теория ценности. СПб., 1997;Выжлецов Г. П. Аксиология культуры. СПб., 1996.
При этом ценность стала рассматриваться как отношение в философском смысле термина «отношение».
Думается, однако, что, хотя человек – непременный участник любых ценностных отношений, сами эти отношения необязательно межчеловеческие. А выражение «субъект–субъектные отношения» представляется научно некорректным. Проявлением и реализацией отношений между людьми (межчеловеческих отношений) являются, по–видимому, только нравственные ценности. А, скажем, эстетическое отношение – межчеловеческое разве что опосредованно, ибо это отношение как раз между человеком и любым предметом действительности, с которым человек по–человечески чувственно взаимодействует. Предмет, становясь объектом эстетического отношения, конечно, одухотворяется и воздействует на субъекта в силу тех значений, ценностных смыслов, которые выражены в его предметности, в частности, в форме. Эти ценностные смыслы не принадлежат целиком субъекту отношения, не вносятся им в объект. Но они не принадлежат целиком и объекту, не превращают его в субъект. Ваза, которой любуется человек, не субъект, а объект эстетического отношения. Ценностные смыслы, само отношение порождаются в процессе взаимодействия человека, субъекта эстетического отношения и «предмета», ставшего объектом. Эстетическое отношение – субъектно–объектное, но специфическое, отличающееся от познавательных, преобразовательных отношений тем, что в данном случае во взаимодействии человека с «предметом» (или объектом) в предмете этом воплощается ценностное содержание, носителем которого он становится в ходе взаимодействия. Да, предмет очеловечивается, однако не превращается в субъект, не перестает быть хотя и своеобразным, но объектом отношения. Если же, как считают, своеобразие предмета таково, что его уже нельзя называть объектом, тогда и второго участника отношения называть субъектом невозможно. Ведь субъект, оставшийся без объекта, не субъект. Только в обыденном употреблении слово «субъект» обозначает просто человека с определенными свойствами (подозрительный субъект). В науке понятие «субъект» с XVII в. используется как обозначение психолого–теоретико–познавательного Я, противопоставленного чему–то другому, не–Я, предмету, объекту. [83] Ничего принципиально не меняется, если мы рассматриваем субъект как активно–деятельное существо, практически, духовно–практически или духовно взаимодействующее с объектом. Нет никакого смысла в том, чтобы «оторвать» одно от другого и называть человека субъектом, а человеческое в отношениях – «субъектным». Отношения между людьми – просто межчеловеческие. И очеловечивать, к примеру, природу до такой степени и для того, чтобы называть ее субъектом, нет необходимости. Других же субъектов, кроме людей в их отношениях с объектами, мы пока что не знаем.
82
См.: Райбекас А. Я. Вещь, свойство, отношение как философские категории. Томск, 1977.
83
См.: Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 441.
Другое дело, что ценностные отношения – это специфические отношения, реализуемые в ходе взаимодействий человека с «предметами», являющимися носителями отношений, ценностей. Это может быть и не предмет как таковой, не вещь, а другой человек. Главное – помнить, что, скажем, не храм сам по себе – ценность религиозной культуры, а вера, воплощенная в храме как носителе ценности. Чаще всего, когда мы говорим о ценностях культуры (памятниках), то упоминаем как раз носителей ценностей. Храм ведь является носителем и религиозных, и нравственных, и эстетических ценностей, если есть люди, во взаимодействии с которыми это ценностное содержание может реализоваться. И будучи именно носителем всего духовного богатства, храм и сам в целом – ценность. То же самое относится и к обряду, ритуалу, произведению искусства.
Ценности культуры всегда так или иначе опредмечены в самых разнообразных носителях. В них воплощены духовные, ценностные смыслы.
В звуках слова «здравствуйте» нет вроде бы ничего от ценности. Но в этом слове, в обычае его употребления заключено глубокое содержание доброго отношения одного человека к другому, тому, кому желают здоровья. Слово это произносится уже давно, часто – по привычке. Это форма приветствия, и для здоровающегося человека она может быть пустой, бессодержательной, характеризующей лишь внешнее проявление культурного поведения. Человек ведь может поздороваться, подумав при этом: «Черт бы тебя побрал!» Но в самом обычае здороваться духовное содержание есть, и оно может актуализироваться, возобновляться в полной или неполной мере при контактах между людьми. И даже чисто внешняя, порой вынужденная учтивость имеет некоторый культурно–содержательный смысл, вводя человека невоспитанного в поле ценностей культуры.
Помимо всего вышеотмеченного, представляется важным различать не только «ценность» и «оценку», отличать не только ценности от их носителей, но и «ценности культуры» от иных ценностей. Ценность вообще часто определяют как термин, используемый для указания на социальное и культурное значение определенных явлений действительности. Вообще говоря, ценности – это то, что особо, сущностно, позитивно значимо в жизни человека и общества. В таком широком понимании ценностями являются, например, здоровье, семья, дети, имущество, некоторые ценимые людьми вещи (например, ванна для литейщика Ивана Козырева у В. Маяковского). Но в то же время ценности – это и родина, и красота, и добро, и истина, честность, порядочность, другой человек, наконец. Драгоценности могут быть сущностно значимы, если вызывают эстетический восторг, если они – знаки любви, если их хранят в память о предках.