Теория литературы. Чтение как творчество: учебное пособие
Шрифт:
Интересно, что первой публикации рассказов «Старый повар» и «Ручьи, где плещется форель» была предпослана заметка, в которой сообщалось, что рукописи этих рассказов будто бы были найдены на чердаке старого дома в городе Трубчевске [74] . В 1962 г. вышла в свет книга Паустовского «Потерянные романы», в которую вошли главы из «Коллекционера» (1930) и «Дыма отечества» (1944).
Конечно, все эти литературные мистификации с находками и потерями преследовали определенную цель. Сложность общественной и литературной обстановки тех лет требовала осторожности и предусмотрительности. Думается, что и «Золотая роза» не один год пролежала в столе, ожидая своего часа.
74
Тридцать дней. – 1941. – № 1. С. 3.
В-третьих, значение «Золотой
Складывается впечатление, что Паустовский специально подготавливал общественное мнение к восприятию «Золотой розы». За два года до ее публикации, в сентябре 1953 г., в журнале «Знамя» была напечатана статья «Поэзия прозы»: «Довольно давно, еще до войны я начал работать над книгой о том, как пишутся книги. Война прервала работу примерно на половине». Далее в статье писатель рассказывал об источниках книги, доказывал ее право на существование: «Работа писателей заслуживает гораздо большего, чем простое объяснение. Она заслуживает того, чтобы была найдена и вскрыта величайшая, подчас трудно передаваемая поэзия писательства – его скрытый пафос, его страсть и сила, его своеобразие, наконец, удивительнейшее его свойство, заключающееся в том, что писательство, обогащая других, больше всего обогащает, пожалуй, самого писателя, самого мастера. Нет в мире работы более увлекательной, трудной и прекрасной!.. В своей еще не до. конца написанной книге я больше всего хотел передать эти исключительные свойства писательской работы, бросающей свет на все стороны человеческого духа и человеческой деятельности» [75] .
75
Знамя. – 1953. – № 9. С. 170–171.
Обратимся сначала к истории «Золотой розы».. Сын писателя В. К. Паустовский утверждал: «…замысел этой книги возник у отца очень давно. Я впервые услышал о нем чуть ли не в то военное лето. Только название у книги первоначально предполагалось иное – «Железная роза». Связано оно было с другим прологом, в котором главным действующим лицом был не парижский мусорщик, а русский кузнец, отковавший из железа замечательную розу с тонкими лепестками. Мне этот вариант нравился больше, и совсем не потому, что он был связан с «родной почвой».
Привлекало сравнение – удивительная роза сделана из самого простого материала, идущего на гвозди и подковы.
Так и со словами. Они одни и те же – и в обыденной речи, и в волшебстве стиха. Потом отец увлекся мыслью о золотой пыли, и место кузнеца занял Жан Шамет» [76] .
Оба они, отец и сын, не называя конкретной даты, говорят, что работа над «Золотой розой» началась «очень давно». Вряд ли точная дата вообще может быть указана. Название «Железная роза» мелькало еще в выступлениях Паустовского на обсуждениях «Кара-Бугаза» в 1932–1933 гг. в ответах на вопрос о творческих планах (см. «Знание – сила», 1933, № 11–12; «Красный библиотекарь», 1933, № 3) и др. С того же времени началась публикация в печати материалов о творческом процессе: «Документ и» вымысел» («Наши достижения», 1933, № 1); «Как я работаю над своими книгами» (М., 1934); «Рождение книги» («Детская литература», 1936, № 8) и др.; литературных портретов: «О книге капитана Лухманова «Соленый ветер» («Детская и юношеская литература», 1933, № 11); «Об Э. Багрицком» («Литературная газета», 1935, 15 февраля); «Крепкая жизнь (об А. С. Новикове-Прибое)» («Литературная газета», 1936, 20 марта); а также литературных портретов М. Горького, Р. Киплинга и О. Уайльда.
76
Воспоминания о К. Паустовском. – М., 1983. С. 459.
В «Романтиках» и «Блистающих облаках» (1929) затрагиваются проблемы писательского труда. Даже в «Кара-Бугазе», повести куда как далекой от литературных забот, Паустовский находит возможность сказать и о Пушкине, и о своем стремлении как можно ббльше людей «приохотить к писательству», и о чисто технических деталях художественного мастерства. О книгах более позднего времени и говорить не приходится: все они в большей или меньшей степени касаются круга проблем, поставленных в «Золотой розе». Даже произведение, не связанное с проблемами
77
Паустовский К.Г. – Т. 6. С. 442.
В. Г. Белинский писал о том, как важно определить главную идею художника, пафос его творчества. Такой идеей, пронизывающей всю деятельность Паустовского – и прозаика, и публициста, и критика, – была высокогуманная идея выявления и утверждения прекрасного в жизни и искусстве.
С этих позиций все им написанное, все тома его сочинений: романы, повести, рассказы, пьесы, сказки, статьи, эссе и т. д. представляются одной большой книгой. Изменялся объект исследования: человек, природа, произведения искусства, – цель оставалась той же:
Сотри случайные черты —И ты увидишь: мир прекрасен [78] .«Золотая роза» исследует особенности творческого процесса художника как одного из возможных средств достижения этой цели, на что указывает ее эпиграф: «Всегда следует стремиться к прекрасному». Решению этой задачи служит и отбор материала, и его расположение.
Паустовский как-то заметил о «Золотой розе»: «Она насквозь автобиографична и могла бы быть одной из частей «Повести о жизни» [79] . К этому следует только добавить, что «Повесть о жизни», как и «Золотая роза», осталась неоконченной и также писалась не в сроки, указанные под ее частями («Далекие годы» – 1946, «Беспокойная юность» – 1954 и т. д.), а всю жизнь. Что такое «Романтики», как не часть «Повести о жизни»? Уже в 1937 г., за девять лет до появления в печати «Далеких годов», писатель обнародовал план «Повести о жизни» (см. журнал «Детская литература», 1937, № 22).
78
Блок А. А. Избранные произведения. – Л., 1970. С. 448.
79
Паустовский К. Г. —Т. 5. С. 583.
Таким образом, творческая история «Золотой розы» неотделима от эволюции Паустовского как художника, и ее появление свидетельствует только о том, что завершился какой-то этап многолетнего процесса, который в самой книге назван «кристаллизацией замысла» и который продолжается, пока художник жив. Считать, что «Золотая роза» – это запись разговоров в Литературном институте, где Паустовский некоторое время работал, сделанная задним числом (а такие мнения бытовали), – неправомерно.
Серьезным препятствием на пути «Золотой розы» к широкому читателю оказался ее жанр. Он останавливал своей непривычностью, непохожестью на «обычные» литературные произведения, отсутствием сквозной сюжетной линии, персонажа, цементирующего отдельные главы.
За несколько месяцев до публикации Паустовский объявил: «…работаю над книгой «Золотая роза», жанр которой затрудняюсь определить» [80] . Сразу вспомнилась его двадцатилетней давности реплика по поводу «Кара-Бугаза»: «Я затрудняюсь сказать, что это – повесть, очерки или путевые записки, так как в книге есть элементы разных жанров» [81] .
В воспоминаниях Л. Левицкого воспроизводится мнение Константина Георгиевича о книге Ю. Олеши «Ни дня без строчки», несомненно родственной «Золотой розе»: «…новый ли это жанр, не знаю, – новый жанр ведь появляется не тогда, когда писатель думает: дай-ка я напишу нечто новое и небывалое по форме. Ему надо сказать что-то важное, он пишет, зачеркивает, бьется, мучается, места себе не находит, истерзанный, ставит последнюю точку, отчаиваясь, что книга не получается. Тут-то и выясняется, что это и есть новый жанр. Жанров ведь куда больше, чем критики считают» [82] .
80
Литературная газета. 1954. 31 декабря.
81
Паустовский К. Г. Как я работаю над своими книгами. – М, 1934. С. 16.
82
Воспоминания о К. Паустовском. С. 365.