Теория смерти
Шрифт:
– Плевать! – насупилась Мила. – Плевать, я всё равно выступлю на суде. Я всем сообщу, что это был этот проклятый Антуан Грумберг! Уж поверь, мне хватит смелости.
– Ха, верю, что смелости тебе хватит. Тебе бы ещё ума хватило предположить, что убийцей мог оказаться, к примеру, тот же профессор Аллиэр, - с абсолютным спокойствием осадил девушку Саймон. – В отличие от лера Грумберга он-то точно к неким убийствам причастен, это ты собственными глазами видела. Или что, уже запамятовала?
– Нет, ни разу, - поморщилась Мила.
– А ещё он достоверно знал, что Питрин отчислен и его на процедуру запечатывания дара ждут. Он знал всё. И, согласись,
Вынужденно Мила крепко задумалась. Её ярость была так сильна, что для неё было сложно принять факт - вина действительно могла лежать на ком-то другом, а не на Антуане Грумберге. Однако, спокойствие и рассудительность Саймона сделали своё дело. В душу Милы всё же проникли сомнения, а потому она от испытываемой ею злости пнула мешок со шкурами.
– И что же тогда делать? – наконец спросила она тихо-тихо.
– Честно? Лучше нам забыть обо всём этом. Сделаем вид, что мы ничего не знаем.
– Саймон, ты иногда как скажешь… - ненадолго Мила прикрыла глаза, но идея как мягче донести до друга то, что ей хочется сказать, так и не пришла к ней. Поэтому молодая женщина с возмущением уставилась на приятеля и затараторила. – Демоны тебя побери, да как ты такое произнести смог? Не, я понимаю, отчего ты решил остаться в стороне, когда я рассказала тебе про ту утопленницу. Ни ты, ни я не знали её лично, чтобы рисковать собственным будущим. Мы сделали вид, будто ничего никогда не было и живём с этой ношей по сей день. Но разве Питрин не был тебе другом, а? Как можно быть таким отрешённым, когда ты сам говорил…
– Милка, - в резком тоне перебил её Саймон.
– Раз останки Питрина больше не скрывает снег, то их с минуты на минуту найдут. Если уже не нашли. И если его опознают, то первым делом следователь придёт куда? Ну же, куда?
– В академию, - непонимающе захлопала Мила ресницами.
– Вот-вот. А опрашивать он будет кого?
– Преподавателей, студентов.
– В первую очередь - его друзей. И скажи, как ты и я будем выглядеть, если нисколько не удивимся известию о смерти?
– Паршиво мы будем выглядеть. Подозрительно, - спустя время прошептала молодая женщина, прежде чем с тревогой посмотрела на Саймона.
– Вот именно, - уставился он на неё не менее выразительно. – Поэтому повторюсь, лучше нам сейчас обо всём этом забыть. Только тогда, когда следователь уверится в нашей непричастности к убийству, можно будет нашептать ему предположения о том, кто на самом деле виновен. Лер Грумберг там или наш любимый декан…
– Нет, ну это же хрень какая-то! И как же мне от всего этого дурно.
Признавшись, Мила угрюмо поглядела на принесённый ею мешок и резкими движениями начала вытаскивать из него сырые шкуры. Саймон некоторое время смотрел на неё и на её приготовления к предстоящей работе, а затем отправился к себе в комнату. А там, практически сразу, к ним заявился мэтр Орион.
– Лер Свон! – рывком открывая дверь, гневно закричал он с порога.
[1]Немного о денежной системе Верлонии.
1 золотой равняется 100 серебряным
1 серебряный равняется 100 медякам
1 медяк равняется 12 паданкам и иногда рубится на четвертины.
Книга
Глава 2. Скромным людям присуще доставлять беспокойство всего один раз в своей жизни – в день своих похорон
Не будь нынче среда, Найтэ Аллиэр невольно не пропустил бы всю суету. Но он, наслаждаясь покоем выходного дня на нижних этажах своего жилища, нисколько не слышал трезвона дверного колокольчика, и тем сохранил себе кипу нервных клеток. Покуда Вильям Брук, уже запыхавшийся и красный, бегал по всем помещениям академии в поисках затерявшегося запасного ключа от кафедры некромантии (смешно, как бы он его нашёл, если запасной не первый десяток лет лежал в тайнике профессора Аллиэра), а господин фон Дали и мэтр Орион, мысленно чертыхаясь, умасливали следователя, последний из тёмных эльфов занимался творчеством – он пополнял книгу с весьма откровенными иллюстрациями новым рисунком.
Собственно, не так уж много Найтэ Аллиэр пропустил. Скорее, день у него вышел на редкость удачным, раз его минуло столько лишних хлопот. К тому времени как до него всё же донесли про необходимость явиться к ректору, следователь (самый обычный служитель порядка Вирграда) опросил всех, кого хотел, и под влиянием господина фон Дали нужный вывод о том, что убийцы в стенах академии нет, сделал. В результате мэтр Орион наконец-то вернулся домой допивать свой остывший чай, а порядком расслабившийся ректор, глядя на декана факультета Чёрной Магии, подумал-подумал и не стал доносить до неуловимого профессора все подробности. Он сообщил ему основное, а не то, что лер Свон из-за своего мешка шкур всё руководство академии едва до сердечного приступа не довела. Олаф фон Дали благоразумно посчитал, что подобное далеко не повод для гордости, да и если он расскажет об этом, то разговор может потечь не в том русле. Важнее ведь другое.
– Двое, - выразительно посмотрел Олаф фон Дали на Найтэ Аллиэра. – Из вашей новой группы убиты уже двое. Причём призывать дух Питрина Пипы в тело бессмысленно, при отрезанной голове речь невозможна. Кто-то сделал так, чтобы он уже ничего не смог рассказать о своём убийце.
– Это разумный поступок, если есть желание сохранить инкогнито, - рассудил тёмный эльф, прежде чем откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы в замок. Вид его сделался задумчивым, он замолчал. Тишина в кабинете вообще стала такой, что тиканье напольных часов зазвучало особенно отчётливо. Секундная стрелка закончила круг и начала новый. Было в этом что-то такое, что наводило на желание пофилософствовать о жизни. А, быть может, виной тому были усталость Олафа фон Дали и вечернее время. Вот только едва пухленький ректор подумал обо всё этом, как вмиг раздражился и потому молчание вызванного им сотрудника резко перестало его устраивать. Он возмутился:
– Профессор Аллиэр, вам что, больше нечего сказать по этому поводу?
– А что я должен вам сказать? – с недоумением посмотрел на него эльф и даже сменил позу на куда как менее раскрепощённую. – Или, быть может, вы хотите услышать от меня некие оправдания?
– Что?
– На такую мысль меня навёл ваш обвиняющий тон. Вам видится, что я к этому убийству как-то причастен? Для этого вы хотели меня видеть?
– Увольте, профессор, я слишком хорошо и долго вас знаю, – опроверг Олаф фон Дали. – Да реши вы совершить убийство несчастного Питрина Пипы, его труп никто и никогда не обнаружил бы.