Теплая Птица
Шрифт:
Я краем глаза заглянула в меню и обомлела: «Десять тысяч рублей за порцию»!
«Гейша» поклонилась, сложив руки на груди; ушла, семеня ножками.
— Игорь, что такое «кобе с шиитаке»? — спросила я.
— Не пробовала? — усмехнулся мой спутник. — «Кобе» в Японии называют премиальную породу мраморных коров, их держат на специальной диете из саке (это японская водка) и пива. Каждый день им массаж делают, чтоб не уплотнялись мышцы, и мясо было нежным.
Я смотрела на него, выпучив глаза: шутит? Но Игорь Матвеич, похоже, и не думал шутить. Я представила несчастных спаиваемых буренок, (ко всем своим бедам еще и мраморным), которым и массаж-то делают с одной-единственной целью: повкусней скушать их. У меня пропал аппетит.
— Ну, а шиитаке? — спросила я не без боязни.
— Это просто грибы.
Подошла официантка.
— Прошу вас следовать за мной.
— Чего она хочет? — удивилась я.
— Так надо, — Игорь Матвеич встал и подал мне руку. — Пошли.
«Гейша» привела нас в пышущую жаром кухню. Здесь пахло специями и рыбой; узкоглазые повара, ловко орудуя широкими ножами, шинковали, резали, потрошили.
— Прошу.
«Гейша» указала на огромную, пышущую жаром плиту, рядом с которой стоял моложавый с виду японец. Он поклонился.
— Миня совут Хикиро Наасато, я есть шеф-повар. Я готовить вам стейк кобе.
И началось действо, напоминающее камлание шамана. Японец отрезал мясо, что есть силы лупил по кроваво-красной мякоти деревянным молоточком; насыпал специи: перед ним клубилось желтоватое облачко, сладковато-пряный запах которого проникал в ноздри. Я сглотнула слюнки.
Наконец, шеф-повар швырнул (иначе не назвать этот энергичный жест) мясо на раскаленную плиту. Раздалось змеиное шипение. Откуда ни возьмись, в его руках возникла большая сковородка, в которую Наасато бросил слегка подгоревшее на плите мясо.
— Шиитаке, — сообщил он, показывая нам какие-то прозрачно-бурые кусочки. Грибы отправились на сковородку. Пять минут энергичного помешивания — и вот японец держит в руках красную плоскую бутылочку.
— А теперь — фламбе, — крикнул повар (по всему было видно, что работа доставляет ему наслаждение). — Hennessy!
Плеснув из бутылки на сковородку, он чиркнул невесть откуда взявшейся зажигалкой (и вправду — колдун!). Над сковородой вспыхнуло синеватое пламя. Удивительный запах, не поддающийся описанию, но чрезвычайно приятный, распространился вокруг.
Пламя погасло.
— Блюдо готов, — сообщил шеф-повар, явно довольный собой. — Просу вас вернусся на место и ждать пясь минут. Я сервировать.
Игорь Матвеич смотрел, как аккуратно я отрезаю кусочек стейка и отправляю в рот.
— Ну, как, Марина?
— Супер, — честно призналась я.
Он расплылся в улыбке:
— Я знал, что тебе понравится.
Мы вышли из ресторана часа в два ночи: на черном небе сверкали редкие звезды, отражаясь в темных водах Москва-реки. Ламборжини-Диабло в одиночестве скучал на парковке. Игорь Матвеич сел за руль.
— Куда едем?
Очевидно, он ждал, что я отвечу: «К тебе», и явно огорчился, когда я сказала:
— Отвези меня в Свиблово, Игорь.
Он пожал плечами.
— Как хочешь.
Мотор «Ламборжини» негромко заворчал.
— Марина, — Игорь Матвеич повернул ко мне разгоряченное лицо, — прошу тебя, поехали ко мне.
Я молчала.
— У тебя будет целый этаж и, клянусь, того, что я позволил себе во время танца, не повторится.
Преодолев биение сердца, я сказала:
— Кто я тебе, Игорь? На чьих правах я буду жить в твоем доме?
— Ты — желанная гостья, — с готовностью ответил он.
— В Свиблово! — я откинулась на спинку кресла и сделала вид, что сплю.
Через две недели я прощалась с девчонками, с квартирой, с уютным свибловским двориком. Ольга и Жанна смахивали слезы с ресниц; глаза Иланы были сухими, но в них читалась такая острая, жгучая боль, которую невозможно выплакать. Она молча обняла меня.
Прощание оказалось не таким тяжелым, как я ожидала. Без движений сердца я вышла за дверь, спустилась вниз и села в поджидающий меня «Мерседес». Если бы я догадалась посмотреть вверх, то, наверное, увидела бы в окне третьего этажа три печальных женских лица — столь разных в жизни, но в эту секунду так похожих.
— Да вы просто принцесса! — восторгалась работница свадебного шоу-рума. Платье стоило двадцать тысяч долларов, и если бы она солгала, никто не удивился бы, но в данном случае она была вполне искренна.
Невеста, отражающаяся в зеркале, была ослепительна. Осиная талия, зеленые глаза, нежная кожа рук, плеч, кокетливо приоткрытой груди; пышные волосы, — словно рыжий водопад. Не верилось, что это — я.
Игорь Матвеич решил сыграть свадьбу в американском стиле. Я не протестовала: ему виднее, он уже три раза был женат. Роль священника предстояло сыграть работнику ЗАГСа, в роли моего отца (должен же кто-то привести меня к алтарю!) с удовольствием согласился выступить Кейзуке.
Гости начали съезжаться заранее — у дома выстроились десятки «порш кайенов», «астон мартин» и «бентли». Знаменитый певец Киркоров, киноактер Машков, депутат Митрофанов, какие-то незнакомые мне, но очень представительные с виду, мужчины; женщины, разодетые в пух и прах. Я знала, что у Игоря Матвеича есть богатые и влиятельные друзья, но не подозревала, что их настолько много. Вообще, я очень мало знала о своем будущем муже: чем он занимается, кто его бывшие жены, даже — есть ли у него дети. Меня это и не интересовало: мой разум застило одно-единственное желание, — поскорее почувствовать на безымянном пальце кольцо.
— Марина, к тебе, — сообщила Мамаду, заглянув в комнату, где две девушки-стилистки помогали мне наряжаться к алтарю.
Вошла Ксения Собчак. Скандально известная теледива, бессменная ведущая «Дом-2». Я не поклонница этого реалити-шоу, но Ксения мне всегда нравилась.
— Привет, дорогуша, — сказала она.
— Здравствуйте.
— Давай на «ты», дорогуша. Игорек мне как брат.
Это фамильярное — «Игорек» — резануло слух, но я улыбнулась и кивнула.
— Как тебя зовут?