Теплая Птица
Шрифт:
— Киркоров.
— Чего тебе?
Я пожал одноглазому руку. Он кивнул, поведя плечами.
— Жалко портсигар.
— Новый найдешь, — убежденно сказал Снегирь.
Зрелище, распахнувшееся перед нашими глазами, было грандиозным. Чаша стадиона напоминала муравейник со срезанной макушкой. Люди копошились на дне и на трибунах, в воздухе висел ни на минуту не умолкающий гул. И, ступив в тесные ряды, мы стали частью этого гула.
— Меняю книгу на жратву!
— Братан, постой, взгляни, какой покрой!
— Ушанка, кому ушанка!
— Валенки уперли! Валенки!
Снегирь уверенно шагал по рядам, отнекиваясь от назойливых торгашей, отталкивая проституток, буквально вешающихся на шею.
— Какой значок!
Тощий оборванный юнец вцепился в грудь Киркорова, пытаясь сорвать значок. Тот, не долго думая, размахнулся и двинул кулаком по распухшей от голодухи физиономии. Юнец отлетел в сторону, на разложенный торгашами металлолом.
— Сука! — по-собачьи заскулил он. — Сука е…ная!
Мне же на руку повисла женщина: одного уха нет, щека разорвана, черные, кривые зубы выглядывают, как зверьки из норки.
— Красавец, хочешь — отсосу?
Я молчал, и она не отставала.
— Недорого возьму, красавец. Сухарик дашь. Доволен будешь…
— Кышь отсюда, падаль, — крикнул на нее Киркоров. — Или, может…? — он выразительно посмотрел на меня.
— Пошел ты, — зло бросил я, догадавшись, что он имеет в виду.
Шлюха осталась позади, матерясь и сыпля в наш адрес проклятья.
Снегирь остановился перед грудой вонючего тряпья, из-за которой едва виднелся хозяин.
— Карлуша!
Пузатый человечек с миндалевидными глазами и большим, крылатым носом засеменил к нам.
— Снегирь, какими судьбами?
— Все теми же. Как торг, Карлуша?
— Какой, к дьяволу, торг? — пожаловался Карлуша. — За все утро обменял бушлат на два ржавых топора. Разве это торг? — он посмотрел на нас с Киркоровым. — И Киркоров с тобой? Здравствуй!
— Здорово, Карл, — отозвался Киркоров.
— А это кто?
Карлуша посмотрел на меня. Мне не понравился его взгляд — цепкий, оценивающий, особо остановившийся на рюкзаке, давший мне понять: этот Карлуша, при внешней безобидности, не так уж прост.
— Это Андрей, наш новый товарищ.
— Вот как, — Карлуша улыбнулся. — Карл Брандао.
Я пожал его мягкую ручонку.
К нам приблизился здоровенный детина с тупым выражением на лице, напомнивший мне близнецов, встреченных мной и Мариной на Москве-товарной.
— Где ты шляешься, остолоп? — накинулся на него Карлуша.
— Мясца выменял, хозяин.
— Мясца выменял! За то время, что ты мясцо менял, меня три раза могли пришить или обчистить до нитки. До нитки!
— Прости, хозяин.
— Давай сюда, остолоп.
Детина протянул Карлуше дымящийся кулек. От запаха слегка закружилась голова. Торгаш распаковал кулек и набросился на еду, не заботясь о наших ощущениях.
— Итак, Снегирь, — сказал он, едва ворочая языком. — Я полагаю, вам нужно обмундирование вот на этого молодца.
Он дернул подбородок в мою сторону.
— Ты, как всегда, проницателен, Карлуша.
Торгаш протянул обглоданную косточку своему сподручному. Тот схватил ее и принялся грызть.
— Люблю стрелков, — не совсем к месту заговорил Карлуша, поглядывая на меня. — Они подчиняются правилам, например, тому правилу, что каждый участник состязания на право вступить в Армию обязан иметь обмундирование стрелка. Где он его возьмет — вопрос открытый. Обязан — и баста! Замечательное правило.
— Еще бы, — ухмыльнулся Снегирь. — Тебе-то оно как нельзя на руку.
Он выразительно потер большим пальцем указательный.
— О, ну что ты, Снегирь, — воскликнул Карлуша. — Навар с этого дела — гулькин нос. Я на валенках больше зашибаю.
Снегирь покачал головой.
— Тут дело в другом… — Карлуша передал здоровяку остатки жратвы и приблизился к нам, ковыряя длинным желтым ногтем в зубах. — Скажите мне, легко ли достать в резервации обмундирование стрелка?
Мы молчали.
— Так вот, я вам отвечу — нелегко. Вернее, почти невозможно. Сечете фишку? — Карлуша засмеялся. — Состязание началось до начала состязания…
— К чему ты клонишь? — спросил Снегирь, хотя всем уже было ясно: торгаш набивает цену.
— Вам повезло, друзья мои, — ангельским голоском отозвался Карлуша. — У меня как раз есть стрелковая форма аккурат на этого парня. Но…
— Что «но»?
— Боюсь, она будет стоить несколько дороже, чем в прошлом году.
Киркоров потер рукой то место, где раньше был его второй глаз.
— Это почему? — возмутился Снегирь (как мне показалось, притворно).
— Предрождественский ажиотаж, — развел ручками Карлуша. — Мне старатели уже предлагали за форму такие вещи, что сам Лорд-мэр не отказался бы, но я посылаю всех к чертям, жду вас.
— Спасибо, Карлуша.
— Итак.
Торгаш уставился на мой рюкзак.
Снегирь приблизился к Карлуше, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. На физиономии торгаша мелькнуло изумление.
— Покажи.
Я развязал рюкзак. Карлуша взглянул на туго набитые черные пакеты, облизнул пересохшие губы.
— Интересно, — пробормотал торгаш.
— Покажи нам форму, Карлуша, — вставил Киркоров.
— Герасим, покажь им.
Детина покопался в бауле и вынул желто-зеленую куртку и брюки. В точно такую же форму были одеты стрелки, проводившие зачистку в Калуге, пускавшие под откос Последний Поезд… Да и мы с Мариной, помнится, шли через Джунгли в куртках, снятых с убитых стрелков.