Тепло твоих рук
Шрифт:
Повесив трубку, я никак не мог принять решение — посылать ли мне кого-нибудь в тот район или нет. Позвонила диспетчерша и сообщила, что, по словам шофера, пассажир намеревался приобрести автомобиль. Выглядело это логично. Там в нескольких местах продавали машины. Денег на подержанный автомобиль у него вполне хватало. Я позвонил в отдел регистрации автомобилей, размещавшийся в подвальном помещении здания суда, и сказал, чтобы они следили, не появится ли регистрационный документ на имя Дуайта Макейрэна, и сообщили бы мне об этом сразу же. Следующий шаг был более трудным. Почтовые отделения действуют так, чтобы максимально все
Когда я вернулся в участок, то обнаружил, что мне звонили из отдела регистраций автомобилей. Они зарегистрировали продажу фирмой «Топ грэйд отос» продажу Дуайту Макейрэну «понтиака» модели фургон, выпущенного два года назад. Новые номера машины: БС18—822. Документ принес один из продавцов.
Поскольку у меня не было желания столкнуться с Макейрэном, если он еще не уехал из магазина, я позвонил туда и попросил позвать его к телефону, мне было отвечено, что двадцать минут назад он уехал на купленном им автомобиле. Оставив за главного Джонни Хупера, я отправился в «Топ грэйд».
Это один из крупных магазинов, быть может, народ там чуть более вороватый, чем в других местах. День был прохладный, сияло солнце, и порывы ветра трепали матерчатые навесы и флаги, заставляли вздрагивать указатели, вздымали клубы пыли. В центре автомагазина размещалась отделанная алюминием контора, укрытая ярким навесом, окнами к оживленной магистрали. Два работника равнодушно протирали пыль с машин, выставленных на продажу. Один из продавцов обрабатывал молодую пару, которая с явным сомнением рассматривала небольшой грузовичок. Продавец весь сиял и энергично жестикулировал. Остановившись подле конторы, я вышел из машины, и тут же ко мне двинулся толстый служащий со словами:
— На вас, дружище, много не заработаешь. Каждый, кто знает, сколько времени надо ездить на машине прежде, чем ее…
— Полиция, — прервал я его. — Кто тут главный?
Улыбки как не бывало.
— Ломбардо. Он внутри.
Ломбардо оказался коренастым человеком, более молодым, чем большинство его продавцов, с широкой, белозубой и совершенно бессмысленной улыбкой. Он болтал с двумя продавцами. Мое имя было ему известно.
— Клянусь всевышним, лейтенант, я как раз говорил вот этим ребятам, что в дурацкое положение попадаешь, когда появляется такой Макейрэн с пачкой наличных, и что мне надо делать — сказать, что не возьму у него денег, потому что он срок отбыл? Мне что — выспрашивать, откуда он наличные добывает? А не получу ли я за это по зубам? Когда я Чарли послал за номерными знаками, я ему велел прежде в банк позвонить и проверить, оттуда ли наличные. В ажуре все оказалось, чего еще надо? Согласно закону я честно торгую и…
— Не сомневаюсь, Ломбардо, что ты хорошо изучил законы. Уверен, у тебя хватает причин заботиться, чтобы все пристойно выглядело. Расслабься. Его это деньги.
Он перевел дух.
— Машина
— На своей. По личным делам езжу на своей.
— Чем можем помочь вам, дружище?
— Хочу потолковать с тем продавцом.
— Это зачем?
— Потому что личное мое дело я могу превратить в полицейское расследование быстрее, чем ты, Ломбардо, открутишь назад спидометр. От того, что ты знаешь, что он мне шурин, выгоды для тебя никакой. Уже завтра я могу устроить тебе визит инспекторов, которые заморозят все твои продажи, пока машины не пройдут полную проверку на безопасность. Да и твой навес установлен с нарушением нормативов. Власти штата могут захотеть устроить и бухгалтерскую проверку всех твоих продаж.
Белозубая улыбка в итоге исчезла.
— Продавца звать Джеком. Джек Эйбл, вон он, охмуряет парочку у грузовика. Может, вам минутку подождать? Я мог бы кликнуть его, но шанс есть, что дельце у него выгорит и…
— Я подожду.
— Спасибо! Огромное спасибо! Знаете, мне показалось, что с вами… можно иметь дело, лейтенант. Неприятности мне ни к чему. Честное слово, новых мне не нужно, неприятностями я и так сыт по горло.
— Похоже, всякому за пятьдесят миль окрест известно, кто такой Макейрэн и что он мой шурин.
Улыбка снова возникла на его лице.
— Кто-то из новеньких, может, и не знает. Но из тех, которые здесь пять лет, кто такое забудет?
Я взглянул в окно и увидел, что пара двинулась к выходу. Продавец с понурым видом поплелся к конторе. Я вышел и перехватил его футах в двадцати от конторы.
— Эйбл? Лейтенант Хиллиер. Городская полиция. Ломбардо говорит, что ты мне можешь рассказать о продаже фургона «понтиак» Макейрэну.
Он был розовощек, круглолиц, под зеленым твидовым пиджаком очерчивалось пухлое брюшко.
— Конечно. Он сделал хорошую покупку. Действительно хорошую. Симпатичный фургон. Темно-синий. Нигде не дребезжит. Отличная амортизация, рессоры что надо, радио, обогреватель, в управлении легкая. Фургоны вообще хорошо идут. Дольше десяти дней тут не задерживаются обычно, хотя сейчас дела не шибко хороши. Поначалу цену ей поставили 2595, а потом совсем мало стало продаваться, так мы ее до 2300 снизили. Ему повезло. Что же еще вам сказать? Я так понимаю, что в конторе вы уже выяснили, что он сразу выложил наличные.
— Он купил то, что искал?
— Вроде бы именно то. Когда появился, то тут же спросил, есть ли фургон, вместительный, тяжелый, чтобы лошадей под капотом целый табун был. Вот этот был с самым мощным двигателем, что в тот год делали. Видите вон там «бьюик» зеленый с белым? Не глянулся ему, цвет, мол, яркий. Не клюнул и на темно-зеленый! «крайслер», вон он, впереди, у него кондиционер, автоматика сплошь — и окна, и тормоза, и сиденья, а на это мощность уходит, это ему не нравилось. Тогда мы «понтиак» выкатили на дорогу. Он на всю катушку ее погонял. На асфальте куски резины даже остались — так он рвал с места и тормозил. А когда за угол на Эндрюс вылетел, так я только порадовался, что постового поблизости нет.