Теплое местечко на двух стульях
Шрифт:
— Да, доплатил. Надеялся, что на этом все и закончится и что ты просто станешь молчать в тряпочку. Но ты, как я вижу, меня не понял и продолжил портить жизнь моему сыну. Что смотришь? — злость просачилась через каждую клеточку этого щупленького старичка. — Мне уже все рассказали. И как ты отравлял жизнь моему мальчику, и как потом убил его. Есть даже свидетели.
— Она, что ли, свидетель? — Щербаков кивнул в мою сторону. — Да ей все равно, на кого преступление списывать. Все они, менты, только и ищут козла отпущения. Думаете, я согласен им быть?
— Ты уже им стал. Тебе же будет лучше, если сядешь, — предупредил Ананьев. — А если нет, недолго тебе гулять
— Угрожаешь? — приблизил лицо к старику Олег.
— Предупреждаю, — коротко бросил ему Ананьев. — Мне, если ты забыл, терять уже нечего. Мои дни сочтены, а вот тебе…
— Ха-ха-ха, — Щербаков захохотал. Все удивленно уставились на него. Смех внезапно оборвался. Олег сухо продолжил: — Какой спектакль. Браво! — Он несколько раз хлопнул в ладоши. — Как вы все замечательно придумали, чтобы упечь меня за решетку. Только вы, уважаемые, не учли одного: в нашей стране слова ничего не значат. Я тоже могу такого нагородить, мало не покажется. Но где улики? Где доказательства, что я убил сначала какую-то женщину, затем ее муженька? И с чего вы вообще взяли, что у меня был мотив? Ну что же вы молчите, нечем крыть?
— Ошибаешься, очень даже есть чем, — в дверях, открытых мной бесшумно, появился Иван Васильевич Христенко. Он важно прошествовал в центр кабинета, остановился перед обоими опешившими мужчинами и, усмехнувшись, сказал: — Что, не ожидали? Я тоже от вас такого не ожидал. Я даже представить не мог, что мой отец испортит мне жизнь, лишит ее смысла, убив любимую женщину. Я не знал, что в нем живет такой жуткий монстр. Я всегда надеялся, что он изменился, что понял, как был когда-то не прав. Но я ошибался. Негодяем был, им и остался. Мне жаль, что всю эту жуткую кашу заварил мой отец. Лучше бы у меня его вообще не было.
Лица обоих мужчин — Ивана и Василия Архиповича — исказила боль. Они безотрывно смотрели друг другу в глаза и искали какие-то, только им понятные ответы на свои вопросы. Никто из присутствующих в кабинете не мешал этой встрече, понимая, что родственникам просто необходимо выговориться.
— Прости, сын, — наконец выдавил из себя Ананьев. Затем кулаком утер ручейком бегущие из глаз слезы, отвел взгляд в сторону и продолжил: — Ты прав, это я во всем виноват. Не будь я так глуп, так спонтанен, ничего бы, возможно, и не случилось. Я должен был проверить этого парня, должен был, прежде чем давать ему такое поручение! Да, ты совершенно прав, лучше бы у тебя не было такого отца. Это не Лиля тебя была недостойна, это я вас был недостоин все это время…
— Ну все, хватит уже, — не выдержал Кирьянов. — Потом будете между собой разбираться. А пока давайте проясним все до конца, чтобы не было больше никаких вопросов. К тому же хотелось бы уточнить пару моментов.
— Да, конечно, — принялся утирать слезы Христенко. — Мы вас слушаем.
Володя немного подумал, подождал, пока мужчины окончательно соберутся с мыслями, и только после этого обратился к Щербакову:
— Скажите, Олег, вы признаете, что убили жену Христенко Ивана Васильевича, желая отомстить за собственную сестру, умершую в результате какой-то врачебной ошибки?
— Может, для вас это и врачебная ошибка, — зло пробурчал Щербаков, — но я-то точно знаю, что, если бы этот мясник не послал ее на аборт, она бы сейчас была жива. И раз уж вы все равно загнали меня в ловушку, то скажу, что я счастлив, что сумел хоть на какой-то месяц отравить жизнь этому чудовищу и тоже лишил его дорогого ему человека. Теперь мы квиты.
— Квиты? — Христенко насупился. — А вот я так не думаю. В отличие от тебя, я на твою
— Ты сам виноват. Нечего было привлекать к этому делу ментов — мы могли бы разобраться во всем сами. Если бы мной не заинтересовались, я бы, возможно, тебя не тронул.
— Врешь, — возразил Ананьев. — Я могу доказать, что ты все равно попытался бы его убить. Ты же подкупил моего нотариуса и прочел завещание. Или ты надеялся, что я этого не узнаю?
— А откуда вы это узнали? — удивилась я.
— Я с самого начала знал, что Олег охотится за моими деньгами, — чуть тише ответил Ананьев. — Я потому его и нанял, что знал: за хорошие деньги он выполнит любую прихоть. У меня глаз наметан на таких людей. Я поручил своему нотариусу показать ему липовое завещание. Хотел быть уверенным, что Олег меня не ослушается. Он так старался занять место моего сына, а я с любопытством наблюдал за этим. Я, старый дурень, не подумал, что все может обернуться против меня самого. Откуда ж я знал, что Олег выведает у кого-то про моего настоящего сына и решит убрать всю его семью. Ему это было выгодно во всех отношениях: во-первых, месть, во-вторых — наследство, вот только не часть, обещанная по завещанию, а полностью.
— Не понимаю, почему вы удивлены, что Олег узнал о вашем сыне? Вы же только что сами сказали, что упомянули его в своем липовом завещании, — заметила я.
— Нет-нет, я не упоминал именно сына. Я написал, что делю свое состояние между родственниками первого колена и моим преданным слугой, Щербаковым. Никто конкретно в завещании не упоминался. Боже, — мужчина возвел руки к потолку, — какой же я все-таки дурак. Вот и поиграл, потешил свое самолюбие… Я, только я один во всем виноват. Жаль, вы не можете никак меня наказать, а ведь я этого действительно заслуживаю, наверное, даже больше, чем этот парень.
Старик ссутулился и устало вздохнул:
— Я — полное ничтожество. Я — эгоист. Сам дожил до глубокой старости, а самого дорогого мне человека лишил полноценной жизни. Иван, — Ананьев поднялся со стула, — я не знаю, простишь ли ты меня? Если даже не простишь, я все пойму. Но я уже решил: сегодня же уезжаю из города и оставляю тебе все свое состояние. Я понимаю, что это всего лишь малая доля того, что я у тебя отнял, но… Распоряжайся всем, как знаешь и… еще раз прости.
Василий Архипович в последний раз поднял глаза на сына, затем повернулся к двери, но не успел сделать и трех шагов, как тяжело рухнул на пол. Мы с Иваном торопливо подскочили к нему. Я попыталась нащупать пульс, но безуспешно. Повернув голову к остальным, я произнесла:
— Он умер.
С момента кончины Ананьева прошло уже целых две недели. Старика похоронили. Иван все никак не может решить, что делать с наследством. То и дело звонит мне и просит совета, как он выражается, у самой умной из женщин, что ему доводилось встречать. Я не рискую что-либо предлагать, просто советую прислушаться к собственному разуму и сердцу — не хватало, чтобы меня потом обвиняли в неудачах, если такие случатся. Иван соглашается, но дальше этого у него пока не идет. Думаю, его волнует не только и не столько судьба денег, казино, ресторанов и особняков, сколько наши отношения. Об этом же сказали и мои незаменимые помощники — кости. Они выдали комбинацию «13+30+9». «Своим богатым внутренним миром можно не только „приворожить“ партнера, но и сделать его по-настоящему счастливым». Однако я решила поберечь свой внутренний мир для кого-нибудь другого. А Христенко с такими-то деньжищами наверняка и без моей помощи найдет женщину, которая с радостью согласится составить его счастье.