Теплый пепел надежд
Шрифт:
Соседка, как барышник на базаре, оглядела Сонечку.
— Слушай и запоминай. За две недели сумеешь похудеть. Но! — строжайшая диета: хлеб, супы, котлеты, картошка, макароны, сметана, масло, пирожки-пирожные исключаются. Пить только несладкий крепкий чай. Забудь о бананах, персиках, грушах, помидорах… Ешь огурцы. Увидишь, какой ты станешь. Фигурка, по-моему, у тебя неплохая получится…
Сонечка смотрела на соседку, и полярные чувства раздирали ее сердце. С одной стороны, она считала, что все это зря и ничего с ней уже не сделать, с другой — хотелось
Утешало еще то, что соседка сама далеко не красавица, а побудешь с ней вот так, рядом, когда она возбуждена, суетится, трясет своей рыжей гривой, смеется, — и начинает казаться, что она ничего себе и даже не хуже ее мамы, красотой которой Сонечка с болью восхищалась.
Почему же она, Соня, не такая?..
Сонечка запоминала рецепт похудания — уж это она сможет! Они с мамой едят именно то, чего нельзя: картошку, макароны, тушенку, закатанную еще в станице… Из овощей — помидоры, толстые, огромные… И хлеб. Мама всегда приговаривает: ешь побольше хлеба, от него сила.
Вот Соню и разнесло! Все. Диета. Даже голод.
Они попили кофе, и Тамара вытрясла из шкафов все свои наряды. Похвастаться хотелось и для дела: может, найдется что-нибудь для маскарада девчонке. А там, глядишь, захомутает какого-нибудь сопляка, и пойдет дело!
У Сони разбежались глаза — чего тут только не было! И платья, и кофты, и шубы, и плащи кожаные, туфли, сапоги — видимо-невидимо барахла! Каждый день можно новое надевать. Куда Тамарке столько?..
Но потом она подумала, что в городе, да при богатстве, наверное, и надо иметь столько нарядов…
— Ну, смотри, выбирай, — предложила соседка, усевшись среди всего богатства.
Соня незаметно оглядела себя: до чего же жалок ее «лучший» костюм. Ей уже не хотелось рыться в вещах, но хозяйка, сидя идолом посреди комнаты, приговаривала: давай, смотри…
В куче вещей, которые Сонечка не могла даже воспринимать, она вдруг углядела нечто!.. Девочка потянула это к себе за зеленый блестящий мягкий волан…
Платье. И к нему в целлофановом мешке шляпа. С прозрачными большими полями и маленькой золотой розочкой.
Тамара заметила, как замерла девочка, увидев этот наряд.
…А девчонка-то со вкусом, подумала Тамара. Она купила это у своей знакомой, приехавшей из Франции. Платье той абсолютно не подходило, и Тамара уговорила ее продать.
Но, увы, Тамаре оно тоже оказалось мало. Она все собиралась подъехать к фирменной портнихе, чтобы та что-нибудь придумала… Все как-то не получалось, и платье без толку лежало…
И долежалось.
Тамара решила дать его девчонке на маскарад. Не жадная она была, от богатства, что ли?.. Интересно все же, как в этой престижной школе все умрут от зависти, пусть не к ней, Тамаре, а к ее платью. Что оно валяется без дела?
— Что, понравилось? — спросила она Сонечку.
Та кивнула.
— Тогда вот что, — заявила Тамара непререкаемым тоном, — ты похудеешь, и я дам тебе это платье на маскарад. Все от зависти полопаются. А теперь беги в ванную, прими горячий душ, поработаем с макияжем и париками.
Соня смущенно пробормотала, что она мылась утром. Тамара рассмеялась:
— Дело не в чистоте, глупенькая. Перед событием, ну, когда накладываешь грим и надеваешь прекрасные одежды, — за минуту до этого принимаешь душ и выходишь свежая, как роза! Кстати, тебе пора об этом знать: перед любовью — то же самое, ясно?
Вот тут Сонечке было непонятно: как это «перед любовью»? Ведь любовь — это нечто вечное? Но удивление свое она скрыла, и Тамара ничего не заметила.
И вот Соня сидит перед огромным овальным трюмо, перед ней с видом великого живописца Тамара, а кругом навалом косметики, такой, что даже по телевизору Сонечка не видела.
Через некоторое время Тамара устало плюхнулась в кресло. Сонечка робко посмотрела в зеркало и обмерла: она увидела девушку с длинными ресницами, персиковым цветом лица, тонкими дужками бровей, красиво очерченными алыми губками (наклейки, как ресницы и брови) и пышными золотистыми кудрями по плечам с наброшенной серебристой шалью.
Незнакомая взрослая девица, совсем непохожая на Соню! Это так потрясло ее, что ей захотелось сорвать все, убежать, забиться в свою нору и рыдать.
Она вцепилась в подлокотники кресла и думала о том, что такой красоткой она может быть только с чужими волосами, ресницами, губами…
И если люди узнают ее такой, то что они скажут, когда увидят Соню настоящую? Неужели ей всю жизнь придется прятать лицо под чужой маской?..
Тамара же видела все по-другому, глазами опытной, все подмечающей женщины. Она поняла, что никакие ухищрения не изменят Сонечку. Все отдельно — макияж сам по себе, а лицо под ним просвечивает, как сквозь прозрачную вуаль или пленку. Нет, с девчонкой, пожалуй, ничего не сделаешь!..
Если бы на месте Тамары была другая женщина, она бы отказалась от этой безумной затеи, но рыжая соседка отогнала безнадежные мысли прочь, решив биться до конца — девчонка должна победить на маскараде.
Тамара была темпераментным, увлекающимся человеком, и упрямым.
Она заметила, что девчонка в шоке, и завопила:
— Ничего-о-о! Мы им покажем! Ты будешь на маскараде первой!
Сонечка вскочила, содрала парик и убежала.
Тамара хотела было удержать ее, но передумала и только кинула вдогонку:
— Не забудь про диету!
Сонечка очнулась в закутке за гаражами. На плечах висела Тамаркина шаль, на лице — макияж… Она со злостью смазала его рукой и отодрала ресницы.
И стала думать о себе. Думы ее были темнее дождевой тучи. Но долго темно не бывает. Постепенно Сонечка успокаивалась, обдумывая ситуацию, и вдруг решила, что на маскарад пойдет. В Тамарином наряде и в маске!
Вот так! Назло! Кому? Неизвестно.
Когда Сонечка пришла отдать соседке шаль и ресницы, та встретила ее жестким вопросом: