TEPSIVA История желтого алмаза

Анри Мартини

– Прошу вас всех выйти из кабинета. Останутся только Ирина Викторовна и Сергей Андреевич. Прошу Вас, – сказала девушка, подходя к дивану.

– Прошу всех выйти, – сказал я так что мою просьбу восприняли как приказ. Выпроводив всех и врача, которому объяснил, что, если понадобиться, мы его вызовем, сам направился помогать девушке.

– Ирина Викторовна, пожалуйста, присядьте, так чтоб вам было удобно и спокойно. Расслабьтесь и дайте мне вас прочитать.

– Что?

– Ирина, выполняй что тебя просят и все будет хорошо, – серьезно сказал я и после предупреждения Ирина была послушной пациенткой. Дарья, не прикасаясь к телу Иры поводила руками возле головы, в районе сердца, живота и по конечностям.

–Ирина Викторовна, вы случайно имеете с собой какую-нибудь вещь вашей матери?

– Да, она забыла телефон на столе, – сказала преподаватель, передавая Дарье раскладушку. Девушка подержала телефон в ладонях и видно было что какой-то невероятный груз свалился с плеч этой хрупкой

девчонки.

– Она жива, хотя состояние тяжелое. Могла умереть в лесу. Если у вас будет карта района я попытаюсь найти ее, – спокойно сказала она. Я только потом понял почему она говорит почти шепотом. Она просто не хотела пугать нас и спокойно делала свою работу. Я принес карту, и мы разложили ее на столе. Дарья, так же как несколько минут назад, поводила руками по поверхности карты, не упуская ни единого сантиметра. Затем закрыла глаза и сложила руки, как в молитве прикасаясь верхушкой пальцев ко рту, просидела минут пять. Но для нас они показались вечностью. Позже еще раз подошла к карте и стала говорить.

– Ваша мама лежит на печке в сторожке лесника в километрах десяти от города в этом направлении, – сказала она, показывая в сторону восточного леса. – Сейчас ей ничего не угрожает. Она спит. Если выехать сейчас, то засветло можем вернуться в город.

– Ирина Викторовна, вы готовы? Тогда поехали.

Мы быстро оделись и подталкиваемые желанием быстрее найти человека, быстро спустились к машине. Фордик вел себя понимающе, завелся сразу, хотя была минусовая погода и за всю дорогу туда и обратно ни разу не закапризничал. Хотя уже была договоренность что послезавтра его посмотрят на автосервисе. Минут пятнадцать мы плутали между светофорами и когда выехали за город я прибавил газу. Всех охватило желание побыстрее найти мать Ирины. Я крепко вцепился в руль и с каждым километром все давил на газ, пока скорость не превысила все допустимые нормы. Форд деловито урчал и несся по зимней трассе жестко вцепившись всеми колесами за полотно уходящей в даль дороги. Ирина, не прерывно теребя в руках материнский платок, всматривалась в даль, стараясь там вдалеке увидеть родное лицо. Дарья сидела на первом сидении и где-то в десяти километрах от города попросила сильногазированной питьевой воды. У меня случайно две бутылочки осталось в бардачке. Она сделала пару глотков и вылив на ладонь немного воды отерла лицо. Выставив перед собой левую руку, она попросила сбросить скорость, закрыв глаза просидела так еще пару километров.

– Метров в ста – ста пятидесяти будет съезд на право, – через некоторое время услышали мы голос Дарьи. Повернув на вполне утоптанную дорогу, мы стали медленно погружаться в лес.

– Ее увозят, ее увозят, – взволновано вскрикнула Даша. – Стоп, впереди нас, приближается. Через мгновение я увидел поворачивающую к нам машину, резко ударил по тормозам и когда «моя ласточка» остановилась, схватил монтировку, выскочил из машины и направился к останавливающейся машине, в народе получившей снисходительное название «козлик». Дарья уже открывала заднюю дверь и кричала: «Кто вы и куда ее увозите?» Я, стоящий у окна водителя, замахнувшись монтировкой прокричал: «Ты что не слышал вопроса. Быстро, отвечать!!!» В то же время к машине подбежала Ирина Викторовна, она одним усилием отодвинула меня в сторону и рывком открыла дверь водителя, вцепилась ему за грудь и со словами: «Где мама? Что ты с ней сделал?» – вытянула из машины в два раза выше и во столько же тяжелее ничего не понимающего мужчину. Видок у нас был на столько воинственный, что водитель слегка опешил, но быстро взял себя в руки. «Я лесник, везу заблудившуюся женщину в больницу. У нее температура поднялась», – уверенно сказал он. И показал на заднее сидение, где укутанная спала пожилая женщина.

– Дайте ваш телефон, – приказным тоном попросила Даша. Набрала на своем номер водителя и возвратила обратно. – Мы забираем эту женщину. Вот ее дочь. Меня зовут Дарья. Вас?

– Анатолий Иванович.

– Прекрасно, мы быстрее довезем ее до больницы. Потом созвонимся. Видно, вы мужчина крепкий, помогите перенести ее к нам в машину и за все вам огромное спасибо.

Две недели мать Ирины Викторовны пролежала в больнице, было двухстороннее воспаление легких. Когда она пошла на поправку то рассказала, что пошла в магазин и вспомнила, что давно не была на могиле мужа. Она решила пока дочь на занятиях съездить на могилку, от снега очистить и прибраться немного. Взяла билет, но наверно села не на ту электричку, вышла на своей остановке и долго плутала по лесу пока окончательно не замерзла. Вышла на тропинку, присела на снег и стала засыпать. Анатолий в это время приехал из города на электричке, шел к себе на делянку и увидел сидящую на снегу женщину. Привел к себе, напоил чаем с малиной и медом и на печь уложил. Но через пару часов у нее поднялась температура и Анатолий решил отвезти в больницу.

– Ну, а дальше ты уже знаешь, – закончил свой рассказ Сергей Андреевич.

– И как она смогла ее увидеть? – уже настало время Артуру задавать вопросы.

– А ты сам ее спроси. Только не сейчас. Дарья не любит, когда ей мешают, когда работает. После этого случая весть о ее необычайных способностях разлетелась

по всему городу, и потекла река праздно интересующихся к новому мессии. Люди приходили со своим горем в поиске родных и близких, и она с радостью помогала всем желающим. Но только никто не знал сколько усилий она прикладывала для того, чтобы разобраться что подсказывает дар. Когда через пару месяцев она высохла и ее забрали в больницу от истощения мы спохватились. Ирина Викторовна стала за ней ухаживать: между парами ходила в больницу, четко выполняла указания врачей и вела себя так будто Дарья ее дочь. На удивление Дарья не сопротивлялась этому, и мне даже показалось, что она где-то внутри была рада этому. Ирина организовала парней, и они жалкие пожитки девочки перевезли к ней домой, и из больницы Дарья переехала временно до полного восстановления здоровья к ней. Так уже пару лет в трехкомнатной квартире в центре города проживают баба Аня, так стала Дарья называть мать Ирины, сама Ира и Дарья. Видя, что по натуре Дарья не может отказывать людям в помощи, и чтобы не довести девочку до очередного срыва, Ирина уменьшила нагрузку в университете и взяла на себя обязанности помощника. Она четко регулировала кому надо помочь в первую очередь, кто может подождать, а кого надо гнать «поганой метлой». Дарья частенько приходила и к нам, вообще, она всегда тянулась к нашей семье. Мы ей нравились. Особенно Элеонора. Да и это было взаимно. Дарья все время хотела узнать, что с ней происходит, а как узнала, что Эля тоже видела и разговаривала с ними, то и вообще вписала нас в круг своих близких. А мы и не против. Для нас она необычная, умненькая студентка, обладающая даром, а для Эли подтверждение что она не одна такая и в мире постоянно происходят процессы неподдающиеся пока пониманию.

IV.

– Они обе живы, – сказала, заходя в зал Дарья. – Эля чувствует себя хорошо, а у Зинаиды Викторовны покалывает в грудине, но ничего серьезного. Это не инфаркт, просто усталость. Они где-то в двух метрах под землей, возможно в подвале. Сырости не чувствую, – рассказывала девушка, держа в одной руке телефон Эли, оставленный на полочке в прихожей и шейный платок Зинаиды Викторовны.

– Преступников было двое. Один по меньше, другой большой за два метра ростом. В комнатах был тот, что поменьше и что-то усиленно искал. По видимым изменениям понятно, что знал где искать, но не знал точно, что и как оно выглядит. Второй топтался в коридоре и был в основном носильщиком. Первой он вынес Зинаиду Викторовну. Его никто не заметил. Второй он уже вынес Элеонору, но здесь его случайно заметил мальчишка с первого этажа в окно что выходит из кухни во двор. Громила тоже заметил мальчика и скорчил такое страшное лицо, что и сейчас мальчишка боится в окно смотреть.

– Я знаю где это окно, и кто видел бандитов. Срочно к нему, – скомандовал Сергей Андреевич. Через пару минут мы звонили в квартиру на первом этаже. Дверь нам открыла молодая улыбающаяся женщина в фартуке, вытирающая влажные руки полотенцем.

– Максимка дома? – быстро спросил Сергей Андреевич.

– Дома. У себя в комнате забился. Что-то увидел на улице, испугался и побежал к себе. Я на улицу выглянула, но увидела только как какой-то высокий мужик что-то грузит в бусик. Дверь бусика скрыла от меня лицо, и я подумала, что это Никитины на новую квартиру переезжают. Они недавно квартиру на Фолюше получили. А вы, Сергей Андреевич, когда переезжать собираетесь, почти уже полвека здесь живете.

– Да не стрекочи, ты Галина. Ты лицо мужика видела?

– Да что ты Андреевич, конечно, нет. Я же говорила, что он за задней дверью стоял, а потом пошел в сторону водительской двери и все время со спины. «Может Максимка видел, сейчас спросим», – сказал она, направляясь в комнату сына. – Максимка, сынок открой дверь. Здесь дядя Сергей пришел. Он хочет у тебя что-то спросить. Открой дверь, – попросила Галина. Послышался характерный щелчок замка и в приоткрытое дверное отверстие просунулся листок с рисунком. На листе А4 формата карандашом была изображена бандитская морда. По-другому не опишешь: большой картофелиной нос; рот искривлен вправо и из открытой части видно два кривых зуба и два пустых отверстия; вместо бровей два гигантских волосяных пучка; волос на голове почти нет, только тонкая жиденькая шторка, кое-как опоясывающая черепную коробку и, в заключении, громадный шрам от левого глаза почти до рта, придавал лицу ужасающий вид. Все отпрянули от рисунка думая, что, если еще хоть раз глянут на такую рожу, им бы тоже стало не по себе.

– А мальчишка не без способностей, – констатировал Сергей Андреевич. – Надо спросить еще не видел ли Максимка второго.

– Максим, выйди не бойся, – позвала через закрытую дверь его мать. – Дядя Сережа хочет поговорить с тобой. Не бойся, выходи. Тебе ничего не угрожает. Нас четверо, и мы тебя защитим.

После этих слов дверь открылась и в просвет просунулась потешная мордочка. Максимке было шесть лет и огненно-рыжим он был от рождения, а многочисленное число золотых веснушек напоминали известный с детства образ из песенки про рыжего-рыжего, конопатого. Он огляделся и медленно протиснулся сквозь открытую дверь. Настороженно поглядывая на открытое окно, он прошел в зал и сел на диван, приготовившись к вопросам.