Теранезия

Иган Грег

Мадхузре была в двадцати метрах впереди него.

— Эй! — Он постарался унять свое беспокойство; последнее, что ему хотелось бы — это напугать ее. Он поплыл за ней длинными медленными гребками, догнав ее достаточно быстро, чтобы успокоиться.

— Не хочешь повернуть назад, Мадди?

Она не ответила, но гримаса нерешительности пробежала по ее лицу, будто она утратила уверенность в своей способности продолжать плыть вперед. Прабир прикинул глубину — здесь можно было даже не пытаться стать. Он не мог просто схватить ее и потащить обратно к берегу, не обращая внимания на ее крики, размахивание руками и выдернутые волосы.

Он плыл рядом, пытаясь плавно завернуть ее назад, но он боялся столкновения значительно больше, чем она. Может, если бы он просто сграбастал и развернул ее, превратив это в игру, она бы не расстроилась. Он завис в воде перед ней и улыбнулся. Она захныкала, как будто он угрожал ей.

— Тссс… Прости меня. — С запозданием Прабир понял: такое же чувство он испытывал, когда гулял по бревну над рекой или по болоту, а его родители теряли терпение и старались поскорей забрать его оттуда. Не было ничего более обескураживающего. Он всегда замирал от испуга, когда кто-то наблюдал за ним или пытался его поторопить. В одиночестве же он был способен сделать что угодно — мимоходом и не концентрируясь — даже перевернуться высоко в воздухе. Мадхузре знала, что ей следует повернуть назад, но такой маневр слишком пугал ее.

— Смотри! — возбужденно воскликнул Прабир, — Там, за рифом! Водяной!

Мадхузре неуверенно проследила за его взглядом.

— Прямо. Там, где разбиваются волны. — Прабир представил фигуру, которая встает из прибоя, собирая водную дань с каждой разбивающейся волны.

— Это только его голова и плечи, но скоро появится и все остальное. Смотри, его руки освобождаются! — Прабир вообразил текучие, полупрозрачные конечности со сжатыми кулаками, поднимающиеся из воды. Он прошептал: — Я видел такое однажды, с берега. Я украл одну из его раковин. Я думал, мне удастся уйти с ней… Но ты же знаешь, какие они. Если ты что-то забрал у них, они тебя все равно найдут.

Мадхузре выглядела озадаченной.

Прабир объяснил:

— Я не могу вернуть раковину назад. У меня ее нет с собой, она в моей шляпе.

На секунду показалось, что Мадхузре будет возражать, что это на самом деле не помеха и Прабир может пообещать вернуть раковину позднее. Но потом до нее дошло, что вряд ли такое создание окажется столь терпеливым и доверчивым.

Ее лицо оживилось. Прабир беспокоился. Водяной опустил руки и, отталкиваясь от поверхности воды, старался вытащить свое тело в реальный мир, ревя от мук рождения и обнажая блестящие зубы.

Прабир испуганно обернулся.

— Я должен убраться отсюда, пока он не освободил ноги. Когда увидишь, что он бежит, будет уже слишком поздно. Никто не пережил этого. Можешь отвести меня обратно на берег? Покажешь, как туда добраться? Я ничего не соображаю. Я не могу двигаться. Я слишком испуган.

К этому моменту Прабир так разволновался, что начал стучать зубами от страха. Он лишь надеялся, что не слишком перестарался: испугавшись, она могла оставить следы своих ноготков на его теле, но кроме того, случалось, что впадала в безудержный плач, если что-то доставляло ему неприятности.

Но она смотрела на водяного спокойно, оценивая опасность. Она висела в воде с тех пор, как существо появилось и ее уже развернуло боком к нему. Теперь она просто выпрямилась на воде в сторону берега и поплыла, забыв про все сложности.

Довольно сложно было изображать панику, не обгоняя Мадхузре, когда твои руки в четыре раза длиннее, чем ее. Прабир взглянул через плечо и закричал:

— Быстрее, Мадди! Я уже вижу его ребра! — Водяной злобно щурился, уже став карикатурно похожим на спринтера на старте. Качнувшись назад и приподнявшись на кончиках растопыренных пальцев, он вытащил еще часть своего торса из воды. Прабир видел, как существо глубоко вдыхает, выгоняя через прозрачную кожу воду из легких, готовясь к пребыванию в чужой для себя воздушной стихии.

Мадхузре начала шлепать ладонями по воде, как бывало всегда, когда она уставала плыть. Прабир надеялся, что вскоре он уже сможет стоять, но раньше времени вмешиваться не хотел.

— У меня получится, не так ли? Мне просто надо дышать медленнее и держать пальцы вместе.

Мадхузре бросила на него раздраженный взгляд из серии «не-надо-меня-опекать» и стала с силой загребать воду, прежде чем последовала его совету и быстрее поплыла вперед.

Прабир резко остановился и повернулся, чтобы посмотреть, как там его якобы преследователь. Последняя стадия была всегда самой сложной: неуклюжая попытка собраться, когда ноги волочатся внизу. Прабир закрыл глаза и представил, что он водяной. Позиция низкого старта, предплечья вперед, все тело напряжено, пока мышцы не выплеснуться валами соленой воды. И вот, наконец, награда: теплый воздух на икрах ног. Правая нога свободна и только ступня слегка касается покрытой зыбью поверхности, которая щекочет ее, словно каждый маленький гребень — это стебелек травы.

Он открыл глаза. Водяной поднялся, готовый броситься вперед и удерживаемый лишь одной ногой, застрявшей в волнах.

Прабир закричал и быстро поплыл за Мадхузре. Она моментально поняла, что погоня началась. Но она не осмеливалась оглянуться — если ты увидел бегущего водяного — ты проиграл.

Неистовость его гребков заставили Мадхузре обернуться; она потеряла ритм и забарахталась, пытаясь найти опору. Прабир подхватил ее, когда ее голова уже скрылась под водой; он сгреб ее в охапку и уперся ногами в дно. Носки его ног уткнулись в песок, когда Мадхузре в безопасности покоилась у него на груди.

Бег в воде был кошмарно медленным, но он упорно толкал свое словно налитое свинцом тело вперед. Он тяжело ступал прямо по слою коричневой морской травы, вздрагивая при каждом шаге; не то, чтобы травинки были острыми или склизкими, но всегда было чувство, что там, среди них, что-то прячется. Испуганная Мадхузре безропотно прижималась к нему, поглядывая назад. Прабир чувствовал мурашки по голове. Он в любой момент мог заявить, что игра окончена, что их ничто не преследует, и все это было лишь выдумкой. У него на руках Мадхузре была пассажиркой, для которой правила не действовали, но если бы он сейчас повернулся и посмотрел на себя, то простого факта того, что он выжил, было бы достаточно, чтобы вне всяких сомнений доказать то, что водяной никогда не существовал.

Но ему не хотелось испортить Мадхузре игру.

Его ноги подгибались, но он заставил себя сделать еще дюжину шагов; даже просто возможность идти по сухому песку прибавляла ему сил. Затем он присел, опустил и поставил Мадхузре на ноги, перед тем как сесть, повернувшись к морю и опустить голову, пытаясь отдышаться.

Оттого, что все внезапно закончилось, у него закружилась голова и в глазах заплясали темные блики. Но Прабир был почти уверен, что может различить влажное пятно на залитом солнцем песке, всего в одном шаге от края воды, которое испарялось у него на глазах.