Теранезия
Шрифт:
— А знаешь, в школе я пытался завести отношения с девушками, которые, как я думал, могли бы быть примером для Мадхузре. — Он засмеялся, хотя от этих воспоминаний, его все еще передергивало от отвращения. — Чего было достаточно, чтобы свести на нет все усилия, даже если бы я был традиционной ориентации. И когда я окончательно перестал воображать, что есть хоть какой-то шанс сделать это… Я почувствовал себя так, будто опять облажался. Я даже не смог привести в дом невестку, чье отношение исправило бы глупость, которую я совершил, привезя ее к Амите.
— Ты должен больше доверять ей, — сказал Феликс. — Ты должен знать, что ей это не нужно.
Прабир насмешливо фыркнул.
— Это сейчас легко говорить! Как можно доверить ребенку, преодолеть последствия того, что она была воспитана идиотами? Мог ли я предполагать, что она от рождения настолько наделена природным здравым смыслом, что кто бы что не делал, это никак не повлияет на нее?
— Гм-м. — Видимо Феликс и вправду не знал, что сказать на это, хотя может просто пытался вести себя учтиво.
— Но ты прав, — признал Прабир. — Мадхузре не нуждается в образцах для подражания. Я понял это, когда мы покинули Амиту. И совершенно перестал переживать по поводу всей той мировоззренческой чуши, которой Амита попыталась бы нагрузить меня, узнай она, что я гей. Я начал думать о том, что это значит для меня, а не что это значит для других.
Он резко остановился, его запал иссяк. Он и так уже наговорил достаточно, чтобы выставить себя в дурацком свете.
Но Феликс сжал его плечо и сказал:
— Я тебя слушаю. Продолжай.
Прабир продолжал смотреть в пол.
— Я подумал: возможно, я должен быть счастлив. Эволюция бесчувственна: огромная тупая машина, выдавливающая из себя микроскопические улучшения с одной стороны, и отхаркивающая миллиарды трупов с другой. И если мне удастся извлечь из этого хоть что-то хорошее — если я сумею стать счастливым, обманув машину — это была бы своего рода победа. Как спасти Мадхузре от ужасов войны.
Он поднял глаза и с надеждой спросил:
— Для тебя в этом есть хоть какой-то смысл?
— В этом есть глубокий смысл.
— Но ты не веришь, что это правда, не так ли? Ты не веришь, что я обманул машину?
Феликс помедлил, затем раздраженно хмыкнул, словно попал в ловушку, оказавшись перед выбором: поспорить с ним или, покривив душой, согласиться.
— Я думаю, это неважно, — сказал он.
Внезапно Прабир почувствовал, что устал от разговоров. Он раскрыл свою душу, но от этого они не стали ближе. Он взял Феликса за плечи и повлек его вниз на кровать.
— О, вот это мне по душе: меньше теории, больше практики. — Феликс крепко поцеловал его, потом провел рукой вниз по его телу. — Тебе многое надо наверстать.
— Я быстрее добегу до другого края озера, — пообещал Прабир.
— Я хочу попросить тебя кое о чем.
Мадхузре мыла посуду после ужина, а Прабир вытирал. Феликс ушел, но они договорились встретиться вечером. Лучи зимнего солнца заполняли кухню, обнажая каждую пылинку, каждый потертость комнатного покрытия. Прабир чувствовал себя совершенно удовлетворенным. У него не было проблем, кроме сложностей, которые он сам и выдумал. Они в безопасности и счастливы? Чего ж ему еще?
— Вперед, — сказал он.
— Мне нужны деньги.
— Конечно. Сколько?
Мадзуре поморщилась, собираясь.
— Пять тысяч долларов.
— Пять тысяч? — Прабир засмеялся. — Что ты собираешься делать? Начать свое дело?
Мадхузре сконфуженно покачала головой.
— Я знаю, что прошу слишком много. — Затем невозмутимо добавила, — поэтому я так рада, что Феликс появился прошлым вечером. Я ждала всю неделю, чтобы застать тебя в хорошем настроении.
Прабир легонько шлепнул ее по руке кухонным полотенцем.
— Не дерзи. Это не играет роли. Я всегда в хорошем настроении.
— Ха.
— Так для чего деньги?
— Я наверняка смогу их тебе вернуть за несколько лет. Когда я окончу…
Прабир застонал.
— Тебе не надо ничего мне возвращать. Просто скажи, зачем они тебе понадобились.
Он пристально изучал ее лицо, а она так же внимательно смотрела на него с преувеличенным выражением безразличия, но безуспешно. Она явно нервничала.
Он тоже забеспокоился.
— Если у тебя какие-то проблемы, просто скажи мне. Я не буду сердиться.
— Меня пригласили на полевые исследования, — сказала Мадхузре. — Совместная экспедиция от нескольких университетов. Там двадцать один человек, в основном доктора наук, но они готовы взять еще двух студентов. Но на самом деле для нас финансирование не предусмотрено, так что мы должны платить сами.
— Но… это же невероятно! — Беспокойство Прабира сменилось облегчением, а затем гордостью. — Всего два места для студентов и тебе предложили одно из них?
Он отложил тарелку, которую вытирал и крепко обнял ее, подняв над полом.
— Конечно же ты получишь эти деньги, глупышка! Чего ты еще ожидала?
Когда он отошел от нее, Мадхузре покраснела. Прабир тихо выругался про себя — он не вовсе не хотел переборщить и смутить ее.
— И куда же отправляется экспедиция, — спросил он. — Надеюсь, не на Амазонку? Кажется, их там уже тошнит от натуралистов, так что они готовы стрелять при виде их.
— Нет, не на Амазонку. На Южные Молуккские острова.