Теранезия
Шрифт:
Субхи великодушно признал, что это была понятная ошибка, и пустился в длительное перечисление достоинств своих товарищей по команде. Прабир слушал и кивал, понимая смысл лишь половины услышанного. Лишь спустя несколько минут он понял, что ему рассказывают о чем-то еще. Деревня Субхи на одном из островов Кай была разрушена во время войны. Вся его семья была убита и он оказался единственным выжившим из более чем двух сотен человек. Его приютили и вырастили в деревне христиан, связанной долгом pela с его собственной и он продолжал жить там, хотя, когда не уходил в море, то по пятницам отправлялся молиться в мечеть в другой деревне. Это было очень хорошее решение, по крайней мере, пока он не женился, потому что он мог придерживаться веры отцов, не расставаясь с друзьями.
Когда Субхи закончил, Прабир не произнес ни слова. Как могли такие потери оставить в душе так мало горечи? Религия была здесь ни при чем; идея pela не происходила ни из христианства, ни из ислама — она являлась результатом стратегии, разработанной для нейтрализации негативных эффектов неизбежного смешения обеих религий. Но какая-то комбинация индивидуальной психологической устойчивости и либеральной культуры позволили этому человеку пережить случившуюся в детстве трагедию, похоже, без особых для него последствий.
Прабир испытал потребность ответить взаимностью, поведав свою собственную историю. Он спросил Субхи, знает ли тот остров со спящим вулканом, в семидесяти километрах к юго-западу.
Лицо Сабхи помрачнело.
— Это плохое место. Там водятся духи. — Он по-новому посмотрел на Прабира. — Ты сын индийских ученых, которые отправились туда еще до войны?
— Да.
Прабир был удивлен, что его опознали таким образом, но затем вспомнил рабочих с островов Кай, которые помогали его родителям возвести кампунг. Если с тех пор Теранезия приобрела сверхъестественную репутацию, то ее новейшая история могла стать широко известной.
— Что за духи? — спросил он. — Духи в виде животных?
Любая предварительная информация об измененной фауне могла помочь им подготовиться.
Субхи через силу кивнул.
— Там много разных духов, выпущенных в мир в наказание за военные преступления. Видимых и невидимых. Овладевших животными и людьми.
— Овладевших людьми? — Прабир задумался, а было ли это лишь формализованным перечислением метафизических возможностей. — Кем? Там же никто не живет сейчас, так ведь?
— Так. — Сабхи смущенно смотрел в землю.
— Кому же эти духи навредили? Там останавливалось какое-то судно?
Сабхи кивнул.
— Когда?
— Три месяца назад. Чтобы сделать ремонт.
— И что, люди на борту заболели?
— Заболели? В каком-то смысле, — неохотно признал Сабхи.
— Они ели что-нибудь на острове? Они ловили каких-нибудь животных? Как именно они болели?
Сабхи с болью на лице покачал головой.
— Нельзя так неуважительно говорить об этом.
Прабир не хотел его обижать, но, если существуют какие-либо доказательства воздействия на человеческую ДНК, то не может быть ничего более важного, чем проследить их.
— Я мог бы встретиться с этими людьми? Если бы пришел к ним в деревню?
— Это невозможно. — Сабхи резко поднялся на ноги, отряхивая одежду от песка. — Мне пора присоединиться к друзьям.
Он наклонился и пожал Прабиру руку, затем отправился прочь вдоль пляжа.
— Люди, которые побывали на острове, — спросил Прабир вслед. — Они живы, или умерли?
Последовало долгое молчание, затем Сабхи ответил не оборачиваясь:
— С божьей помощью, они обрели покой.
Грант появилась в двадцать минут седьмого.
— Я почти отчаялся дождаться вас, — сказал Прабир. — Вы решили?
Она протянула свой планшет. Прабир вытащил свой и открыл на нем ту же страницу, затем перезагрузил ее, подключившись через случайный прокси, чтобы убедиться, что та действительно является общедоступной.
Он полистал представленные данные, но у него не было способа проверить, верны они или нет — он должен был просто довериться Грант. Потом он заметил логотип спонсора: кольца Борромео, составленные из вращающихся плазмид. Логотип зафиксировал его взгляд и с гордостью произнес: «Эта информация предоставлена вам „ФармоНуклеик“, в рамках сервиса для научного сообщества».
Прабир с удивлением посмотрел на Грант.
— Вы хотите ткнуть их в это носом? Разве вы тем самым не напрашиваетесь на иск?
— Они ни на кого не собираются подавать в суд, — сказала Грант, как ни в чем не бывало. — Я рассказала им о твоих условиях, и они согласились открыть все данные. Они не видят никаких серьезных патентных перспектив, учитывая то, что экспедиция и сама собрала немалое количество данных. Вместо того, чтобы просто потерять уже вложенные деньги, они лучше получат хороший пиар. А, и долю в восемьдесят процентов от всех контрактов с СМИ.
— Вы гений! — Прабир был восхищен. — Почему я не додумался до этого?
— Неверно направленная враждебность по отношению к власти?
— Ха! Это же вы мне сказали, как сильно ненавидите, когда вам затыкают рот. Я думал, вы все отдадите за предлог, который позволит отхватить им руку.
— А еще я сказала, что у меня есть семья и я должна ее обеспечивать, — сухо ответила Грант.
Прабир подхватил свой рюкзак. Он все еще испытывал боль во всем теле, однако подавленное состояние, в котором он пребывал на рассвете, ушло. Даже если коллеги Мадхузре и поверят ее запоздалым признаниям, то не смогут ничего немедленно предпринять из-за материально-технической инертности экспедиции. Если они с Грант вернуться через день или два с добытыми на острове образцами — и все, полученные ими данные будут общедоступны — не будет никакой необходимости срочно совершать повторный визит. Возможно, их результаты и будут, в конечном счете, заслуживать более тщательных и всеобъемлющих наблюдений, но у экспедиции ограничены как бюджет, так и сроки. Мадхузре вернется в Торонто задолго до того, как кто-нибудь снова пройдет рядом с Теранезией.
— Вы готовы? — спросил он.
— Ага. А ты уверен, что способен сейчас этим заниматься?
— Я способен заниматься чем угодно, что не связано с мангровыми зарослями.
Грант положила руку ему на плечи и торжественно сказала:
— Я не должна была бросать тебя. Это был глупый поступок и мне действительно очень жаль. Мы больше не будем разделяться.
Обратный путь вдоль берега оказался намного легче, чем через джунгли. Они проплыли в кристальной чистой воде, мимо узкого залива, ведущего к мангровым болотам, у внутренней кромки рифа, где им, по крайней мере, было бы видно любого приближающегося хищника. Но, несмотря на огромное количество рыбы, они преодолели этот участок пути беспрепятственно — по-видимому, болота и леса казались хищникам более привлекательными охотничьими угодьями.