Терапия безумия
Шрифт:
Ах, поборники справедливости, вот оно что… Мозг Оливера начал быстро подсчитывать шансы на спасение.
Женщина с малиновыми волосами склонилась над ним, и он почувствовал на лице ее горячее дыхание.
– Ты заслуживаешь большего, чем обычные полицейские меры, Оливер.
Его вновь захлестнула волна гнева. Наглая сучка! Он ей еще покажет!
– Копы отправят тебя в систему уровней, поместят в одну из чистеньких симпатичных клиник, – прошипела женщина. – Введут наркотик, заставят посмотреть видео, чтобы ты ощутил себя на
Мышка съежилась.
Как, черт побери, они его вычислили? Он слишком умен для того, чтобы попасться. Невидимка, респектабельный Кларк Кент [2] в светлое время суток. Пожарный, чертов герой-спасатель!
– Всего-то денек в клинике, и готово, а?
Женщина придвинулась еще ближе и протянула руку к застежке его брючного ремня. В полутьме блеснуло обручальное кольцо на ее пальце, а в следующий миг брюки рывком сдернули к щиколоткам.
Оливер враз ослабел, почувствовав себя уязвимым и беспомощным. Как она смеет его унижать? Он должен быть главным!
2
Кларк Кент – личность Супермена, когда он живет жизнью обычного человека.
Я тебя убью, сука, дай только выбраться отсюда…
– Один день – и ты на свободе, – продолжила крашеная женщина. – Продолжишь жить, словно ничего не случилось. Будешь считаться реабилитированным, а прошлое останется позади.
Она усмехнулась, бросив взгляд на его пах, вытащила из заднего кармана складной нож и, щелкнув кнопкой, открыла лезвие.
Сердце Оливера затрепыхалось в грудной клетке, и с губ слетел невнятный звук.
Женщина снова наклонилась над ним.
– Думаешь, что этого достаточно, Оливер? Полагаешь, будто долбаная процедурка так называемой терапии отвращением и впрямь заставит насильника ощутить себя жертвой надругательства? – Она не говорила, а выплевывала слова. – Женщиной, которая испытывает унижение, беззащитность и страх каждый раз, когда остается в одиночестве? Женщиной, которая тщетно пытается вновь сблизиться с теми, кого любит, пьет успокоительное и после изнасилования годами посещает психотерапевта, стараясь оправиться от морального ущерба, нанесенного ей подобным тебе злобным уродом?
Она приставила блестящее острие к его бедру, крутанула нож, и на коже выступила бусинка крови.
– Мы не считаем терапию отвращением настоящим правосудием, – вступил мужчина. – Хотим, чтобы ты реально ощутил себя на месте жертвы изнасилования. – Он бросил взгляд на крашеную женщину, однако та отвела глаза. – Жаль, что обесчещенная женщина не может пройти один короткий сеанс психотерапии и возобновить прежнюю жизнь как ни в чем не бывало, правда?
Мышка отступила в тень и тихо заплакала. Положение было аховым, и все же Оливер испытал удовлетворение.
Они не посмеют что-нибудь со мной сделать! Попугают и отпустят, только и всего.
Мужчина обернулся к мышке и спросил:
– Вы готовы?
Рыдания стихли, но из тени жертва Оливера не вышла.
Нет, вы не осмелитесь… не сможете…
Его вдруг осенило. «Воздаяние»… Он читал об этой группе в газетах.
И тогда Оливер Макинтайр ощутил совершенно незнакомое для себя чувство.
Страх…
– Не переживай. После нашей процедуры тебе станет лучше, – успокаивающим тоном заговорила крашеная. – И продлится она совсем недолго.
Повернувшись к мужчине, она кивнула, и тот прижал его бедра к полу.
Беззащитный Оливер в ужасе наблюдал, как лезвие ножа опустилось к его паху.
– Мы совершаем это во имя справедливости, – улыбнулась женщина и указала подбородком на мышку, – ради нее и всех остальных твоих жертв. Хотим сделать так, чтобы ты точно больше не задумывался об изнасилованиях.
Нож завис в воздухе, время остановилось, сердце Оливера сбилось с ритма, а потом раздался громовой удар и двери склада распахнулись. Внутрь ворвались три вооруженных человека в черной форме.
– Полиция! Ни с места, или мы будем стрелять!
Мужчину с крашеной женщиной схватили. Нож со стуком упал на пол между бедрами Оливера, завертелся и, остановившись, указал острием точно на его пах, словно в жуткой игре в бутылочку.
Бешеный стук сердца замедлился, а полиция тем временем заковала членов группы «Воздаяние» в наручники и вывела наружу. Видимо, в ожидающий у дверей полицейский фургон? Разъяренный и униженный Оливер поелозил по полу: ягодицы вконец онемели от холода. Какого, спрашивается, черта его не прикрыли одеялом и не вызвали медиков?
Наконец один из копов вернулся, склонился над Оливером и снял черный шлем. Его лоб блестел от выступившего пота.
– Как вы, сэр?
Говорить Оливер еще не мог, однако все его тело омыла волна облегчения.
Твою мать, это было унизительно.
– Не волнуйтесь, они обязательно получат по заслугам.
Ты точно не хочешь укрыть меня одеялом?
Одеться и свалить из этого чертова места – вот и все, что ему сейчас требовалось.
– Мы уже некоторое время выслеживали этих людей. Вам очень повезло, сэр.
Что, если полиция запоздала бы на несколько минут?
Все-таки я везучий сукин сын…
М-м-м… Если полиции известно о группе мстителей, стало быть, они знают и о преступлениях Оливера? В нем заработал впитавшийся с молоком матери инстинкт самосохранения. Он обязательно выкрутится, убедит копов, что они приняли его за другого человека. Черт, Оливер из пожарной команды, эти ребята – из полиции. Они наверняка договорятся.