Терновый венок надежды
Шрифт:
Предательство Вителеццо сильно меня подкосило - с тех пор патологически стала бояться верить мужчинам, и всяческие попытки завязать со мной отношения, выходящие за рамки деловых, или намеки на симпатию со стороны противоположного пола - пресекала тут же, и не всегда в тактичной, вежливой форме.
Встречи с Бельетони впредь больше не носили столь откровенный, личностный характер. Простая вежливость и холодные улыбки. Ни враги, но и не друзья...
– всё как и мечтал мой далекий знакомый.
О Вителли я больше никогда ничего не слышала. Эта многогранная личность канула в историю, как и обещал Асканио, оставив, просто-напросто, огромный рубец в душе моей, и не более.
Я тонула в душевном одиночестве среди бурлящей жизни дел и становления
Слава, молва о нашем Ордене среди Древних (как раньше лишь грезилось) покатилась из одного уголка земли в другой, отчего уже через пару десятков лет к нам сами стали приезжать последователи, причем не только из Азии и Америки, но и из арабских стран и Южной земли. Они с радостью присягали на верность нам и вливались в организм, множа его и развивая в немыслимых доселе направлениях и масштабах. "Золотая середина", о которой когда-то говорил Асканио, постепенно стала вырисовываться в наших усердных попытках вплести жизнь и правление Древних в бытие смертных. Торговля, производство, образование, наука, искусство, урегулирование военных конфликтов мирным путем...
– мы постепенно стали выходить из тени, теряясь в толпе жизни. Враги тихо завидовали сей удачливой, невероятной наглости, но, кроме небольших диверсий, особого противостояния не оказывали. Тайность нашей сути сохранялась, а посему - сетовать было не на что.
Вместе с тем, я столкнулась с различными культурами, религиями, философскими учениями и чужой историей. Паломники преумножили мой внутренний мир, обогатив не только фантазию, знания и расширив мировоззрение, но и изменив собственное видение происходящего. Так, пока я сражалась со своей пристыженностью перед Господом за былые поступки, непониманием как относиться к собственной (всё еще растущей) силе, они невольно вкладывали в меня зерна своих верований и суждений. И уже сложно было сказать, где правда, а где вымысел, где мои мысли, а где - их. Мифами обросло прошлое за полтора века - и чужая вера проросла во мне, словно личная. Я наконец-то окончательно смогла объяснить природу всего того, что со мной случилось за почти три века существования. Как и Эйзем, я понимала, что одним из проявлений Высших сил - есть сила Природы. Nature. Именно она, через связь с землей Искьи, наградила меня столь уникальными способностями, причем не менее поражающего сознание количества видов, и направила по судьбе огромных перемен. Я исправно, с легкостью и великим желанием, служу ей и ее замыслу. А затем мой образ и вовсе стал превращаться в легенду, причем не как о простом Древнем, а как об Оракуле, Жрице Божества Искьи, самой земли Арагонской. Со временем в них поверила и я, запутавшись основательно. Хотя, чего кривить душой, мне куда более импонировала эта новая мысль, что во мне клекочет сила Искьи, нежели я сама стала превращаться в непонятное существо, которое в пору сравнивать лишь с демоном, пусть и пытающимся нести добро.
К подтверждению теории о силы земли, а не моей собственной, приводились те факты, что в последнее время многие новообращенные и полукровки стали все чаще и чаще рассказывать, что, будучи на острове близь Арагонезе (и не обязательно в мое присутствие в нем), в период адаптации или болезни, те легче себя чувствуют, и былые мучения пропадают, словно и не было их вовсе. Все проходит для несчастных невероятно быстро и легко (в плане физическом и моральном).
Катакомбы под Арагонезе росли, причем с каждым годом все стремительнее и стремительнее, так что в конце XVII века было принято решение, из-за угрозы обрушений, расширить территорию в пределах Аетфе, а затем и вовсе по всему миру стали открываться разного рода отделения. От небольших общин до огромных, закрытых, подземных городов (к примеру, один из крупнейших - под Кёнигсбергом).
Вырос штат Поверенных. Их полномочия расширились, наделив оных правом судить на местах. Вместе с тем, в свете последующих тяжелых событий манипуляций, шантажа и давления на их родственников, пришлось провести реорганизацию и принять жесткие меры для превенции былых ошибок и преступлений. Исключительно все, кто вступал на сию службу, присягали не только на верность Ордену в присутствии Совета и Покровителя Поверенных - Ара де Ивуара, но и давали обет безбрачия (но не целомудренности) и нестрогого аскетизма под угрозой смертной казни. В свою очередь те получали огромную власть и неограниченные возможности для достижения поставленных задач и скромных, в рамках законов, собственных нужд и стремлений.
Разнообразились и наказания, которые применялись к злоумышленникам. Так, кроме устного порицания, понижения в должности, денежных взысканий, общественно полезных работ, появились и жесткие меры воздействия - от ссылки в малолюдные места (Аляска, Сибирь) или же перевоспитания в чертогах смиренного Эйзема (под строгим контролем Бельетони) до vivi sepultura, погребения заживо[7][7], и poena capitis, смертной казни (четвертование и сожжение) - как самая строгая и крайне редкая. Изгнание из конфессии больше не практиковалось.
Еще одним революционным достижением Ордена Древних стало то, что каждый желающий, кто хотел вступить к нам, при этом не претендуя на высокие должности, мог уже не ехать в Италию для присяги, а достаточно было провести сей ритуал в присутствии Поверенного своего округа. А вот уже чтобы покинуть ряды - должен прибыть на Искью и проходить неприятную процедуру в присутствии всего Совета. Благо, эти случаи были единичными, и так, возникшие лишь с крайней неприязни к нашим законам и последующим наказаниям за непослушание. А все потому, что жизнь вне конфессий все еще оставалась опасной и мало приемлемой: желающих дорваться до сего крайне редкого удовольствия, безнаказанно казнить одиночку, - с каждым годом ставало всё больше. И это уже не говоря о Бельетони, ведь хоть к тому времени его пыл уже немного поостыл (из-за постоянных сетований основательниц Эйзема), но все же изредка он позволял себе в такой способ развлечься.
С годами сотрудничество обоих Орденов стало заметно расти, пока и вовсе не стало очень тесным. Правда, объединяться так никогда и не намеревались, ибо незачем. Совершенно две разных вселенных: смирения и веселья, самоотречения и алчности, мир полукровок и мир вампиров, мы существовали как День и Ночь - каждый непосредственно для своего круга нуждающихся. Со временем, конечно, исчез упор на строгое различие в сущности подданных в нашей конфессии, отчего Орден Древних превратился в Орден Искьи, но на том перемены и смешивание закончилось. Так, в Эйзем стремились попасть те полукровки, которые или уставали морально сражаться с Древними, в частности, доказывая свое равноправие, или, просто, жаждали покоя и тишины. К нам же приезжали присягать на верность излишне свободолюбивые, охочие к переменам и развитию в ногу со временем, существа.
А дальше Франция, во главе с Бонапартом, начала очередную мировую войну. Под эти яркие события подписались практически все существующие вельможи-одиночки, которые были настолько могущественные, что смело вели, кроме всего, и междоусобные войны. От этого стали страдать не только люди и вампиры, но и полукровки. А сие - ничто иное, как вызов, удар по самолюбию Доминика. Вот и началась новая эра безумия, которая чудом обходила стороной, лишь иногда порождая конфликты недопонимания, наш Орден. Демон вернулся... и стал еще более кровожадный. Эйзем больше не мог этого терпеть - и наступил тот день, когда Кларисса с прочими членами их Совета предъявили Бельетони ультиматум.