Терпилы
Шрифт:
Подождав день-другой-третий, мистер Энимал осторожно навел справки, какими-то неведомыми путями узнал, что господин Костюков просто-напросто пьет запоем, и едва не лопнул от бешенства. Заокеанский бизнесмен сызмальства отличался мстительным, сволочным характером и поистине дьявольской гордыней. Он не прощал никому никогда даже самых пустячных обид. Например, пять лет назад Энимал упрятал в психушку собственную мать всего лишь за робкое замечание по поводу исключительной неряшливости сына. (Господин фармацевт ужасно не любил мыться и принимал ванну от силы раз в месяц). Разгневанный Фред тогда хорошо заплатил психиатрам, и бедную старуху действительно свели с ума, заколов мощными психотропными препаратами.
А тут... Им, бесценным, несравненным, в придачу подданным Великой Державы, столь нагло пренебрегли!!! На бутылку променяли!!! Заставили ждать, покуда русская свинья проспится!!! Ну не-е-ет!!! Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными!!!
Некоторое время мистер Энимал разрабатывал изощренный план мести. Потом созвонился с Лебедевым и с Мелкиным, предложив обоим срочно встретиться для архиважной, конфиденциальной беседы.
В среду 12 июня они собрались в офисе «Лабаз-банка» в персональном кабинете Александра Исааковича – обширном помещении площадью пятьдесят квадратных метров, отделанном и обставленном в стиле неоклассицизма. Банкир не поскупился нанять первоклассных дизайнеров, и те постарались на славу. Выглядел кабинет по высшему разряду: лепной потолок, покрытый сусальным золотом, на обшитых красным шелком стенах – картины старых голландских художников, на полу огромный персидский ковер «Махи», на пуленепробиваемых окнах шторы под цвет стенной обшивки. В дальнем конце, напротив входной двери, стоял большой, инкрустированный розовым деревом стол с бронзовыми завитушками по углам. Слева от стола располагался мраморный камин. На нем – антикварные часы работы известного немецкого мастера, а по бокам – два дивана для гостей, с резными ножками, обитые гобеленом. [26] Перед каждым из них – небольшой журнальный столик...
26
Гобелен – в данном контексте декоративная ткань высокой художественной ценности.
Сам господин Мелкин (жирный, плешивый мужчина лет шестидесяти) устроился за столом, плюгавый худосочный Лебедев притулился на одном из диванов, а мистер Энимал нервно расхаживал из угла в угол. Американский фармацевт был очень похож на маленькую злобную грязную обезьяну, которой зачем-то побрили морду, обрядили ее в сшитый по последней моде костюм и обильно полили французскими духами. Правда, их запах так и не смог перебить исходящего от Фреда зловония.
– Ваш компаньон Костюков абсолютно ненадежен и непредсказуем! – возбужденно помахивая короткими волосатыми ручонками, говорил Энимал. – Его пресловутая «болезнь» – обыкновенный запой! Извините, господа, в цивилизованном обществе так бизнес не ведут! Не успели начать – и тут же дела пошли... э-э-э... как там по-русски?.. На-пе-ре-ко-сяк! Йес! Думаю, мне придется обратиться к другой фирме, занимающейся тем же, чем и вы, но, в отличие от вас, четко исполняющей взятые на себя обязательства! – Здесь американец откровенно блефовал. Никакой другой фирмы у него в запасе не имелось. Однако Фред уже успел неплохо изучить мелкие душонки сидящих перед ним субъектов и практически не сомневался в успешном финале разыгрываемой сейчас комедии. Недаром он считался отличным игроком в покер...
Энимал не ошибся в расчетах. Физиономии коммерсантов вытянулись, посерели. В глазах у обоих отразилось отчаяние.
«Ага! Попались, пташки!!! – мысленно возликовал заокеанский гость. – Умница я все-таки! Гений!!! Ха-ха-ха!!! Ну, а теперь немного ослабим давление и аккуратненько подведем вас туда, куда мне нужно!!!»
– Нет, разумеется, вы и вы господа честные, солидные, – заметно смягчив тон, фармацевт по очереди указал пальцем на Мелкина с Лебедевым. – С вами мы бы обязательно сработались! Но Михаил... Кстати, помимо прочего, вокруг него постоянно происходят какие-то подозрительные события, связанные со стрельбой, с убийствами. – Фред намекал на появившиеся в прессе сообщения об обстреле подъезда Костюкова и о загадочной гибели нескольких его телохранителей. – Весьма напоминает гангстерские разборки. А у нас в Америке принято уважать закон!.. В общем, я не намерен сотрудничать с подобным типом!!! – Гражданин США театрально рубанул воздух немытой ладошкой и принялся сосредоточенно раскуривать длинную дорогую сигару.
Секунд тридцать в помещении висела напряженная тишина, нарушаемая лишь громким тиканьем каминных часов да смущенным пыхтением тучного банкира Мелкина.
– Я полностью с вами согласен, сэр, – ссутулив узкие плечи, пробормотал, наконец, Сергей Анатольевич. – Но, к сожалению, Костюков равноправный совладелец и «Панацеи», и «Лабаз-банка». Кроме того, без финансовой мощи «Фобоса» и, главное, без прикормленных этой компанией высокопоставленных государственных чиновников проект обязательно забуксует...
– Жаль, господа. Видимо, нам придется расстаться! – презрительно сощурил мутные глазки Энимал и притворился, будто собирается уходить.
– Погодите! Постойте, сэр!!! – всполошился Александр Исаакович. Кривой нос банкира покрылся испариной, мясистые щеки затряслись. – Не надо так спешить, плиз-з-з!!! – умоляюще глядя на иностранца, попросил он. – Зачем рубить с плеча?! Я, кажется, нашел подходящий выход! А что, если нефтяная компания и соответственно ее связи перейдут в другие, надежные руки?! Допустим, к вице-президенту «Фобоса» Геннадию Абрамовичу Сухих: культурному, образованному, порядочному человеку, с которым у меня сложились теплые доверительные отношения, вдобавок подкрепленные родственными связями. (Геннадий Абрамович доводился Александру Исааковичу троюродным племянником.) Тогда проблема отпадет сама собой!!!
– Не понимаю! Каким образом они перейдут? – с умело разыгранным простодушием поинтересовался американец.
– Ну-у-у, положим, Костюков помрет от пьянства! Алкоголики долго не живут! – моментально уяснив замысел Мелкина, хитро подмигнул Лебедев.
– Разве такая передача возможна? Ведь есть же прямая наследница, жена Михаила – Илона, – продолжил корчить из себя невинную овечку Фред. – А миссис Костюкова, насколько я знаю, ничуть не лучше мужа, – как бы невзначай добавил господин фармацевт и умолк в хищном ожидании.
– Не беспокойтесь, сэр!.. Все возможно!.. Спустя определенное время!.. Если с умом подойти! – наперебой загомонили коммерсанты.
– О'кей, я готов подождать! – поморщив узкий лоб в мнимом раздумье, снисходительно объявил Энимал. – Но не больше месяца. Тайм из мани! Ю андестенд? [27]
– Андестенд, андестенд! Больше и не потребуется! – навалившись пузом на стол, дребезжаще захихикал Мелкин.
– Договорились, – с важностью изрек гражданин США и, посасывая сигару, удалился ковыляющей походкой макаки.
27
Время – деньги. Вы понимаете? (Испорченный английский, на котором говорят современные американцы.)
В душе американца бушевала сатанинская радость. Грамотно он повернул щекотливое дельце! Обеспечил супругам Костюковым заказное убийство, а сам остался в стороне. Даже если преступление раскроют (хотя шансы практически равны нулю), но даже если произойдет чудо, то виноватыми окажутся Мелкин с Лебедевым, а он, Фред, абсолютно ни при чем! «Умница!!! Гений!!! Величайший стратег!!!»
Между тем, оставшиеся вдвоем банкир и совладелец «Панацеи» заговорщически переглянулись.
– А я не знал, что у тебя есть выход на... э-э-э... соответствующих людей! – сказал Сергей Анатольевич. – Надеюсь, они профессионалы?!
– Естественно! – выпятив дряблый двойной подбородок, с достоинством кивнул Александр Исаакович.
– Чего же ты раньше молчал?! – покрывшись пунцовыми пятнами, взбеленился Лебедев. – Давно бы избавились от Мишки-говнюка, совладельца хренова!!! Он же у каждого из нас поперек горла! Половину доходов забирает, сучара! У-у-у, трам-тарарам, – Сергей Анатольевич разразился длиннющей матерной тирадой. На блеклых губах торговца «биоматериалом» выступила пена. Чахлое тельце задергалось, словно у эпилептика.