Шрифт:
Алла сидела и плакала в своей комнате. Вытерла слезы и пошла на кухню – мать стояла у плиты и готовила.
– Мам, мне плохо, – сказала она.
– Что, голова болит? Выпей таблетку, – ответила мать.
– Нет, не голова. Просто плохо.
– Так, давай приводи себя в порядок, у нас вечером гости. Надо еще в магазин сходить – я майонез забыла купить.
– Мам, а давай просто посидим на кухне. Вместе. Я тебе про работу расскажу. И еще кое про что.
– Алуша,
– Мама, я беременна. Что мне делать?
Аллу назвали в честь бабушки. Маминой мамы – Аллы Сергеевны. Она бабушку не помнила, но очень хорошо ее себе представляла. Со слов мамы. Екатерина Андреевна рассказывала дочери историю их семьи. Какие-то моменты биографии остались в ее памяти эпизодами, люди сохранили только имена, а какие-то расползались до самостоятельных историй, обрастали деталями и подробностями.
Алла Сергеевна, Алуша, была коренной москвичкой. Жила на Пятницкой. Работала машинисткой-стенографисткой. У нее была феноменальная память. Записанный текст могла пересказать по памяти слово в слово.
У Аллы Сергеевны был муж – красавец. Голубоглазый блондин Андрей Андреевич. Любил он жену больше жизни. Хотя они толком и не успели пожить. Только поженились, началась война. Андрей Андреевич ушел на фронт. Алуша отказалась ехать в эвакуацию и вслед за мужем записалась добровольцем.
И Алла Сергеевна и Андрей Андреевич прошли всю войну и остались живы. Чудо? Судьба? Чудо, но оказалось, что не судьба.
Алла Сергеевна в Москву не вернулась. Дошла до Орджоникидзе, там и осталась. Ранение в ногу в самом конце войны. Госпиталь. Ногу спас хирург – Аслан. Хотели ампутировать, а он не дал. Другим резал – тогда проще было отрезать. А на Алушу рука не поднялась. Вылежал, выбинтовал, выходил ногу. Больно нога красивая была.
– Я буду ходить? – спросила Алуша, когда пришла в себя. Она ничего не помнила: ни ранения, ни того, как оказалась в госпитале. Только глаза Аслана помнила – черные, с карей звездочкой вокруг зрачка.
– Обязательно, – пообещал Аслан.
Аслан сдержал обещание. На парад в День Победы Алуша пошла. Осторожно, потихоньку, но сама. Аслан ее расхаживал. Она наконец его рассмотрела, и все ей в нем понравилось: плечи, руки, особенно руки. Опухшие, в кровяных цыпках, тяжелые, с длинными тонкими пальцами. А пальцы – теплые, от подушечек заряд идет, когда прикасается.
– Что чувствуешь? – спрашивал Аслан, осторожно трогая искалеченную ногу.
– Тебя чувствую, – отвечала Алуша.
– Ты уедешь? – спросил он в тот день, когда она побежала по дорожке перед зданием госпиталя.
– Никуда я от тебя не уеду, – сказала Алуша и засмеялась. Она тяжело дышала, разрумянилась от бега, весны и счастья.
– У тебя там муж есть.
– Мне никто не нужен. Мне здесь так хорошо!
Во дворе госпиталя зацвела вишня. Алуша отломила веточку и вдохнула запах.
Аслан стал для нее открытием. И все, что он делал, было открытием. Откровением. Однажды он принес в палату тарелку с тутовником.
– Что это? – спросила Алуша.
– Попробуй. – Аслан взял одну ягодку. Положил в рот. Губы стали синими.
Алуша засмеялась. Попробовала. Ничего вкуснее она в жизни не ела.
Аслан все время ей что-то приносил. Абрикосик. Нежный, недозрелый, с тонкой кожицей. Или подсолнух. Алла держала в руках цветок с семечками и хохотала.
– Ты ешь, – говорил Аслан.
– Как я могу есть такую красоту?
Алуша осторожно вынула одну семечку – мягкую-мягкую. Подержала в руках и вставила назад – в гнездышко.
Ей все было удивительно в этом городе. Тепло, прогревающее внутренности. Теплые ливни. Как вода из крана. Кто-то резко повернул вентиль, и хлынуло. Кто-то повернул еще раз – дождь докапывал крупными тяжелыми каплями. Теплый суп из крапивы, которым невозможно наесться.
Аслан стал ее любимым мужчиной. Самым главным мужчиной в ее жизни. Алуша думала, что он – ее судьба.
Но у Аслана была семья – жена. Беременная. Жениться на Алуше он не мог. Алла Сергеевна все знала, все понимала, но ничего не могла с собой поделать. Ей действительно было достаточно того, что Аслан просто был рядом.
Рядом – это в соседнем доме.
Алуша устроилась работать машинисткой в местный горком партии. Аслан работал в больнице. После смены приходил к Алуше – в ее комнатку в квартире на три семьи. Выходные проводил дома – с женой и родившейся дочкой Ниночкой.
Так и жили. Все знали, что у Аслана две жены. И законная жена знала. И тоже думала, что судьба у нее такая – мужа делить. Они с Аллой Сергеевной здоровались, если встречались на рынке. Алла Сергеевна передавала для Нины подарки на праздники…
Андрей Андреевич вернулся после войны домой, на Пятницкую. В их с Алушей маленькую квартирку – пустую и мертвую. Соседка передала ему клочок бумаги – Алла Сергеевна считалась без вести пропавшей. Андрей Андреевич бумагу разорвал и начал искать жену. Долго искал. Запросы писал. И нашел. Ответ пришел из Орджоникидзе. В кадрах горкома числится некая Алла Сергеевна. Только непонятно – та или не та?
Он собрал вещмешок и поехал в Орджоникидзе. Андрею Андреевичу и хотелось и не хотелось, чтобы их Алла Сергеевна оказалась его Аллой Сергеевной. Если не она – будет искать дальше, а если она, то почему не вернулась в Москву? И его не разыскала?
Андрей Андреевич с вокзала пошел в горком. Там ему дали адрес. Он нашел улицу, дом, квартиру.
Нажал кнопку звонка. Дверь открыла пожилая женщина. За ее спиной толпились дети.
– Алла Сергеевна здесь живет? – спросил Андрей Андреевич.