Терпкое вино любви
Шрифт:
Ольга читала в книгах про необыкновенную, страстную любовь между мужчиной и женщиной, и ей казалось, что все это либо происходило когда-то давно, либо слишком от нее далеко. Она никак не думала, что все это может иметь отношение к ней. Но сейчас она вдруг поняла, что это такое, когда за один поцелуй человек готов распроститься с благополучием. А может, и с жизнью…
3
Ольга присмотрелась к полицейскому, который дежурил возле ворот участка. Это был совсем молоденький, почти безусый белокурый юноша. Черная форменная кепка смотрелась на нем примерно так же, как выглядят мамины туфли на шпильках
— Извините, — вежливо обратилась она к молоденькому полицейскому, — вы не могли бы позволить мне немного отступить от ваших правил? Дело в том, что в этом участке сейчас находится мой… мой брат. Он сидит там уже пять дней. Понимаете, я очень должна поговорить с ним или хотя бы передать записку. Но я не могу показывать свои документы. Понимаете, я из России, я русская…
Француз улыбнулся и покачал головой. Такая красивая девушка, да еще русская! Ему приходилось слышать про русских женщин самое разное — что они красивы, что они ужасные толстушки, что они не умеют следить за собой, что они неряшливы, что они глупы, что они преданны и верны своим мужчинам, что они страстны в постели, что они образованны, что они все до одной фригидны, что они носят зимой штаны с начесом и что они способны убить из ревности… Все эти знания о русских женщинах он получил, в основном, из кино или из досужих разговоров в кафе. Сейчас перед ним стояла настоящая, живая девушка из России. Что привело ее сюда? Брат? Как-то не очень уверенно она произнесла это слово…
— Он действительно ваш брат? Если это так, я смог бы устроить для вас свидание.
Ольга опустила глаза и молча покачала головой.
— Так он вам не брат?.. — полицейский остался доволен собственной проницательностью. — Что ж, тогда свидание отменяется. Единственное, что вы можете сделать, это обойти вокруг здания и тихонько позвать его. Окна камер предварительного заключения выходят на задворки.
— А вы пропустите меня? — взволнованно спросила Ольга.
Молодой человек почесал лоб под козырьком и важно нахмурил белесые брови. Ему было приятно, что лично от него зависит настроение и благополучие такой привлекательной особы. Но, с другой стороны, он знал, что все русское таит в себе смутную опасность.
— Пропустить-то пропущу, — сказал он, — только скажите мне честно, вы на самом деле русская?
— Да, русская я, русская, — ответила Ольга и, увидев, как насторожился вдруг его взгляд, шепотом добавила: — Вы не подумайте, что я из КГБ. Я студентка, учусь в Сорбонне. Завтра я уже уезжаю домой. Мне нужно сказать ему адрес… Понимаете? Иначе он не сможет написать мне письмо… И мы больше никогда не увидимся.
Полицейский надул щеки и вытаращил глаза. Его гримаса словно говорила без слов: «Вот тебе раз!» Затем он снова сделал серьезное лицо и сказал:
— Понимаю… Проходите…
— Только вы… вы никому не говорите, что я из России. Ладно?
— Чтоб мне умереть на этом самом месте… — улыбнулся юноша.
И счастливая Ольга отправилась вокруг серого двухэтажного здания. Уже через две минуты она была под окнами с задней стороны дома. Не успела она открыть рот, как услышала знакомый голос:
— Олья! Оля-ля!
Она рывком повернула голову и в одном из окон второго этажа увидела Мишеля! Все окна в Париже были спрятаны за решетками, а уж это — тем более. Мишель смотрел на нее сквозь прутья и изо всех сил махал руками. К горлу ее подкатил комок.
— Мишель! — внезапно охрипшим голосом откликнулась она. — Здравствуй, Мишель! Как ты там?
— У меня все хорошо! Скоро я выйду! Я обещаю тебе! А как ты? Я ужасно по тебе соскучился!
В голове у Ольги бурей пронеслись события последних дней: ее визит к Жаклин Кантарель, подлый шантаж Натали, вечер с похотливым профессором…
— У меня тоже все хорошо! — выкрикнула она, проглотив слезы. — Я была у Жаклин… Спасибо тебе, что ты нашел ее адрес… К сожалению, серьги так до сих пор и не нашлись, да, видно, теперь уж и не найдутся… Жаклин сказала, что они пропали во время войны… — она запнулась, видя, как Мишель с нежностью смотрит на нее из окна, — Мишель! — крикнула она. — Я завтра уезжаю… Самолет утром…
— Уезжаешь?! — воскликнул Мишель. В голосе его слышался неподдельный ужас. — Как, ты уже уезжаешь? В Россию? И мы уже не увидимся? Но я ведь даже не знаю твоего адреса!
Ольга что есть силы ущипнула себя за бедро, чтобы не заплакать.
— Я ведь за этим и пришла. Запиши мой адрес… — и она прокричала ему свой адрес. Мишель торопливо записал его на сигаретной пачке.
— Как только я выйду отсюда, я тебе напишу! Жди! Я пришлю тебе приглашение, ты ведь сможешь приехать?
Ольга уже, не стесняясь, ревела. По щекам ее ручьями текли слезы. Из других окон повысовывались заключенные и показывали на нее пальцами. Но ей было все равно.
— Я смогу! Да, я смогу! То есть… Не знаю, Мишель… Не буду обещать…
Она вдруг увидела, что из-за угла здания выходит уже знакомый ей толстый начальник полиции, тот самый, который засадил Мишеля в участок. Слезы ее разом высохли.
— До свидания, Мишель! Мне нужно идти! — торопливо выкрикнула она и хотела уже побежать к другому углу здания, как вдруг услышала за своей спиной голос:
— Мадемуазель дальняя родственница из Перпиньяна! Извольте остановиться!
Ольга повернулась в сторону весело шагающего к ней толстяка и встала почти в борцовую стойку. Туловище ее было наклонено вперед, руки чуть ли не сжаты в кулаки. Она приготовилась отразить атаку.
Глядя на нее, толстый начальник полиции засмеялся и покачал головой.
— Я еще не видел, чтобы дальние родственницы прорывались к своим братишкам через полицейские кордоны! — сказал он подойдя к ней. — И я вполне понимаю нашего юного Жанона, — он кивнул в сторону полицейского поста, — трудно устоять против такого шквального огня… — он смерил ее одобрительным взглядом с головы до ног. Кажется, сегодня он был в гораздо более дружелюбном расположении духа.
Ольга посмотрела на него в упор.
— Да, месье начальник, вы совершенно правы, — неожиданно для самой себя выпалила она. — Никакая я ему не родственница. Просто я… я люблю его! — во весь голос выкрикнула она. — И завтра я улетаю в Россию, к себе на родину! А он — остается! Я всего лишь хотела с ним попрощаться… — Ольга почувствовала, что сейчас она снова заплачет и опрометью бросилась к воротам. — Pardon! Pardon mua![3] — кричала она на бегу.
Потом, гораздо позже, она вспоминала эту сцену с улыбкой, до того она была похожа на жену русского декабриста Анненкова, француженку Полину Гебль из кинофильма «Звезда пленительного счастья». Ей не хватало только болонки и изысканного платья, в котором та ползала в грязи за представителями власти, гортанно крича по-французски: «Monsieur! Ce n’est pas sa faute! Laissez le! Laissez le! Monseur!»[4] — с той разницей, что в фильме француженка догоняла и умоляла, а Ольга сама бежала с поля боя, а вслед ей неслось: