Терпкое вино любви
Шрифт:
После этого он удалился. На экране телевизора сначала зарябило, потом поползли какие-то титры, и почти сразу же вслед за этим появилась обнаженная женщина, завернутая в какую-то красно-черную сеть. Она принялась кататься, как безумная, по ковру и издавать при этом сладострастные стоны. Словно услышав их, в кадре появился мужчина, тоже обнаженный, с красивым мускулистым телом. Сначала он пытался поймать женщину и, когда ему это удалось, оседлал ее и принялся с остервенением рвать спутавшую ее сеть. Стоны усилились, и к ним теперь добавилось глухое рычание мужчины. Ольга расширенными глазами наблюдала все эти манипуляции. Она впервые в жизни смотрела порнографический фильм. На экране крупным планом появились огромные, как две дыни, груди с крупными торчащими сосками. Мужчина сначала с наслаждением мял их, а потом впился в один из сосков
К счастью, минут через пять вернулся профессор, и Ольга тут же умоляюще попросила его выключить фильм, сославшись на головную боль. Профессор кивнул, нажал какие-то кнопки, и экран телевизора погас, а вместо этого из колонок полилась тихая и плавная музыка, что-то вроде «Пинк Флойд».
— Можете не обманывать меня, — сказал он, расставляя на столе закуски и изящные бокалы на длинных черных ножках. — Я все понимаю. Просто я хотел проверить вас. Поверьте, очень редко встречаются девушки, которым нравится наблюдать это со стороны. Другое дело, когда это происходит с вами… Ну, до этого мы, я думаю, еще дойдем. А пока маленький тост, — профессор откупорил бутылку шампанского и разлил его по бокалам. — Не побоюсь показаться банальным, но предлагаю выпить за вас. За вашу молодость и редкую, я бы сказал, иконописную красоту!
Они чокнулись, и профессор с жадностью, залпом выпил.
— Извините меня, — сказал он, — просто жажда замучила. Вы ешьте, пожалуйста.
Ольга, стараясь не смотреть на него, склонилась над тарелкой. Ей совершенно не хотелось есть, хотя профессор собрал из своих запасов весьма неплохой ужин. Помимо омлета с анчоусами здесь были крабы, спаржа, черная и красная икра, маслины с грибами, тосты с сыром и перцем, а также тонко нарезанный ананас. Все это было красиво разложено на черной посуде в стиле модерн. Но Ольга словно разом лишилась всех пяти чувств. Она была напряжена, как перед трудным экзаменом, только экзаменатор выступал сейчас в несколько странной роли. И на этом экзамене ничего не могло уже спасти ее. Здесь не было счастливых билетов… Профессор налегал на закуски, видимо, набирался сил перед решающим броском. Особенно он увлекся черной икрой. «Источник белка», — цинично подумала Ольга. Ей вдруг стало немного жаль его. Ведь он не может, как Мишель, подойти к понравившейся девушке в библиотеке и уже на следующий день овладеть ею в лесу. Ему приходится все это покупать. И если у него есть на это деньги, значит, он этого достоин. Недостойна в этой истории она, Ольга. Это ее проблемы, почему она сделалась живым товаром…
Профессор вывел ее из задумчивости:
— Вы не откажете мне в таком удовольствии самому вас раздеть? Разумеется, потом вы примете душ — все, как полагается, — но я слишком люблю этот момент… когда куколка превращается в чудесную бабочку…
Он промокнул губы салфеткой, а потом их облизал. Затем он опустился на колени и пополз к Ольгиному креслу. Она сидела, крепко, до дрожи, сжав ноги под салатовой юбкой от костюма-сафари. От страха и отвращения у нее начали стучать зубы. Профессор был уже совсем рядом и собирался боднуть ее плешивой головой в колени. Она боялась к нему притронуться — как будто он мог заразить ее дурной болезнью.
— Рыбочка моя, рыбочка… — хриплым, срывающимся голосом бормотал профессор и наконец обеими руками задрал ей наверх юбку. Под ней он увидел узенькую белую полоску трусов. — Ляг поудобнее, деточка, расслабься… — горячо шептал он, с вожделением поглаживая пальцами золотистую кожу ее ног. Он не торопился. Он словно старался вобрать в себя поглубже эти ощущения… Он снимал по очереди предмет за предметом, делая паузы, отползая и любуясь красотой девичьего тела. Сначала на пушистом ковре оказалась юбка, потом — лиловая футболка, потом — белый открытый лифчик и наконец…
— Подождите! Подождите! — вдруг закричала Ольга. — Не надо так спешить! Лучше принесите мне еще чего-нибудь… чего-нибудь выпить… Я не могу так сразу…
— Выпить? Рыбочка моя, конечно… Выпить… Что тебе принести? — учащенно дыша, спросил он.
Ольга сидела, обхватив руками грудь и поджав под себя ноги. Теперь она дрожала так, что стучали зубы.
— Лучше всего… Лучше всего водки! — выпалила она. — Видите, я дрожу! Мне холодно!
Ее истерический голос подействовал на профессора, как удар кнута. Он вскочил и метнулся к бару… Потом, видимо, вспомнил, что водка в холодильнике, и побежал на кухню. Тем временем Ольга вскочила с кресла и заметалась по комнате, как зверь в клетке. Она схватила свою сумочку, вытащила оттуда косметичку и стала лихорадочно перебирать упаковки таблеток. «Господи, что же мне выпить, чтобы забыться? Чтобы не видеть всего этого? — мучительно думала она. — Может быть, валидол? Анальгин? Или клофелин? Клофелин! Таблетки от давления…» Ольга вдруг вспомнила, как Натали рассказывала ей об интересных свойствах этих таблеток… Если принять их одновременно с водкой, то действие будет равносильно удару кувалдой: человек моментально заснет. А что, если подложить клофелин профессору? А потом выпить с ним водки? Никогда Ольга не поверила бы, что способна на такой поступок… Но, с другой стороны, никогда она не попадала еще в такую ужасную ситуацию. Времени на раздумья не оставалось — вот-вот в комнату должен был войти профессор.
Ольга дрожащими пальцами положила таблетку на угол стола и раздавила ее вилкой. Все это она проделала за несколько секунд. Затем она высыпала порошок в бокал с минеральной водой, которой профессор запивал все подряд. Сердце Ольги бешено колотилось, отзываясь болью в висках. Наконец, он вернулся с водкой в черненом серебряном графине и двумя такими же стопками.
— Водка настоящая, русская, — уверил он. — Чем вы привыкли закусывать? Может, что-нибудь еще принести?
— Да нет, спасибо, — сдавленным голосом сказала Ольга. — Водку лучше всего запивать минеральной водой.
— Тогда все отлично, приступим, — профессор сел в кресле. — Ну что же вы прячетесь, дитя мое… Раскройтесь, у вас такое красивое тело… Почему вы меня так боитесь? Я же вас не съем? Только оближу немножко сверху, как мороженое… Ну распрямитесь, детка, покажите мне вашу грудь… Не бойтесь… Скажите — Ша-а-арль… Милый Шарль… Говорите, умоляю, говорите…
— Милый Шарль, — сказала Ольга, глядя ему прямо в глаза. — Давайте теперь поднимем бокалы за вас. За меня мы уже пили ваше французское шампанское. А теперь выпьем за вас русскую водку!
— Оля-ля! — обрадованно вскричал профессор (при этих словах Ольга слегка поморщилась, вспомнив Мишеля). — Да у вас просто отлично получается! Ура!
Они выпили и, к облегчению Ольги, профессор тут же схватил бокал с минеральной водой и залпом осушил его. «Кажется, все получилось! — думала Ольга. — Теперь главное оттянуть время, чтобы успел подействовать клофелин… На всякий случай надо влить в профессора еще одну стопку водки…»
— Знаете, Шарль, у нас в России не пьют водку один раз, — сказала она, теперь уже совсем осмелев. — Надо обязательно поднять еще один тост — за родителей.
Разумеется, Ольга не стала добавлять, что правило это распространяется только на именинников. Они выпили еще раз. Несколько обалдевший профессор снял очки и протер носовым платком вспотевшее лицо. Ольга по-прежнему сидела перед ним раздетая до трусиков, и теперь он жестом попросил ее подойти и сесть к нему на колени.
— Нет-нет-нет, что вы, — замахала на него руками она. — Мне же надо сначала в душ…
Но профессор уже порядком опьянел и стал гораздо настойчивее. Он сам подошел к Ольге, поднял ее с кресла и в одну секунду стянул с нее оставшуюся деталь туалета. Увидев черный лоскуток шелковистого меха на ее лобке, он совершенно обезумел. Он снова рухнул на колени, обнял Ольгу двумя руками за ягодицы и притянул черный лоскуток к своему лицу. Можно было подумать, что он в течение четырех часов испытывал кислородное голодание и только теперь получил возможность дышать. Он глубоко зарывался своим длинным носом в ложбинку между ее ног и шумно, со свистом вдыхал запах ее плоти. Наверное, от этого дразнящего запаха у него кружилась голова, потому что он уже с трудом держался на коленях. И вдруг он стал лихорадочно расстегивать джинсы. Ольга зажмурилась, чтобы не видеть то, что он сейчас извлечет на свет Божий… И вдруг… профессор упал. Некоторое время Ольга так и стояла с зажмуренными глазами. Потом она прислушалась к звукам. Судя по всему, профессор не шевелился. Тогда она решилась открыть глаза. Месье Шарль лежал на полу, откинувшись на спину, и мирно спал.