Терпкое вино любви
Шрифт:
Сделка между неким иностранным гражданином и русским парнем Аркашей состоялась на лесной опушке, по другую сторону шоссе. Василию удалось отщелкать несколько кадров. Он обещал, что на одном из них можно будет разглядеть даже достоинство долларовой бумажки.
— Интересно, а как он объясняется с ними? — спросила Оксана, когда они возвращались на автобусе в город. — По его физиономии не скажешь, что он полиглот.
— Думаю, для такого общения достаточно знать «мерси» и «фейсом об тейбл», — ответил Василий. — Остальное можно показать мимикой и жестами.
Итак, операция «Казаки-разбойники» была успешно завершена.
— Просто не представляю, как вас благодарить, — твердила Ольга, — просто не знаю…
Василий и Оксана, скромные герои дня, сидели за столом и с аппетитом уплетали горячие ароматные котлеты с картошкой.
— Погоди еще, — хрустя огурцом, говорил Василий, — надо сначала проявить. Может, ничего не получится…
Глава двенадцатая
1
«Мишель Клемент — Высшая политехническая школа и Патрик Жилль — университет!» — объявил голос откуда-то сверху, и Мишель пружинистой походкой вышел на площадку. Зал взорвался криками. За Мишеля болели не только свои из Политехнической школы. Некоторые представители университета «изменяли» с ним своей родной команде. Разумеется, большинство изменников составляли девушки. Мишель нравился им. По общему мнению в студенческих кругах, Мишель был, что называется, душка. Он всегда острил, всегда все успевал, всегда прекрасно выглядел и, конечно же, отлично играл в теннис.
С Патриком они играли давно, с первого курса. Когда-то он был непревзойденным мастером, но последнее время Мишель все чаще выигрывал у него на тренировках. Сейчас, на отборочных матчах, от исхода их игры зависел расклад в турнирной таблице. И пусть борьба шла не за первое, а за третье место — накал страстей в зале от этого не уменьшался. Мишель и Патрик вне теннисного корта были приятелями, но стоило им встать по разные стороны сетки, как они превращались в хладнокровных и беспощадных противников.
Подача была со стороны Патрика. Он весь подобрался, сдвинул со лба белую кепку с длинным козырьком. Мишель уже поджидал мяч в левом углу. Он хорошо изучил его тактику. В удары он вкладывал всю силу, ему казалось, что внутри у него таится столько энергии, что ее не израсходовать и за несколько дней. Тин — тон! Тин — тон! — ритмично стучал мяч о резиновое покрытие. Пока не запутался в сетке со стороны Патрика. Зал слился в едином вопле.
Мишель выигрывал. И чем дальше он отрывался, тем сильнее гудел зал. Многие девицы визжали во всю глотку: «Мишель! Мишель! Давай-давай, Мишель!»
Патрик выглядел совершенно бесстрастным. Во время перерыва Мари обмахивала его полотенцем, вытирала пот с открытого лба. Вокруг Мишеля суетилась Клер и еще несколько девиц. Они делали все молча, не задавая лишних вопросов. Сами заядлые теннисистки, они знали, что самое важное — это внутренний настрой. И неосторожным словом можно этот настрой сбить. Но Мишель уже почти не сомневался в победе. Оставалось выиграть еще один сет. «Жаль, что меня не видит Олья, — тяжело дыша после игры, думал он. — Жаль, что я тоже ее не вижу…» Он уже успел отправить ей письмо. В нем он рассказывал, что его благополучно выпустили из-под стражи под залог, который внесла за него мама. Она даже не ругала его, только смеялась. Писал, что страшно скучает, что ездил в Булонский лес и посетил там их «эрогенную зону», что не знает, как ему без нее жить, и что с нетерпением ждет ее письма. Он и не предполагал, что разлука будет настолько ужасной. Спрашивал, когда Ольга смогла бы к нему приехать. Ответ ему так до сих пор и не пришел. Вчера ночью он написал ей еще одно письмо, но не успел отправить…
Снова подача была со стороны Патрика. Мишель приготовился к фирменному левому удару, но Патрик вдруг послал мяч в самый дальний правый угол — и Мишель не успел его достать. Патрик несколько раз стукнул мячом об землю, поглядел исподлобья на сетку, снова на мяч и вдруг подал коротким крученым ударом, словно забивал мяч в землю. Кепка его сбилась на лоб, глаза заливал пот. И на этот раз Мишель не успел отбить мяч. Снова эйс! В зале началось что-то невообразимое. Нет, так этого оставлять нельзя! Мишель стал прыгать из стороны в сторону, стараясь отвлечь и запутать противника. Третью подачу Патрик решил отправить снова в дальний правый угол, но на этот раз Мишель предугадал его намерение и в яростном прыжке отбил мяч по диагонали. Одновременно с ударом он почувствовал, что теряет равновесие и со всего размаху приземлился на правое плечо. «Вот черт!» — выругался про себя он и понял, что не успевает к следующему мячу. Теперь уже зал ревел, не переставая. Где-то совсем неподалеку послышался истерический, почти ультразвуковой вопль Клер. К Мишелю уже бежали ассистенты и спортивный врач. Превозмогая боль, он поднялся и сделал руками успокаивающий жест.
— Будешь играть? — крикнул ему тренер.
Мишель молча кивнул и снова встал в стойку. Рука нестерпимо ныла. Но Мишель знал, что эта боль неопасна. По опыту он чувствовал, что это всего лишь ушиб.
Стиснув зубы, едва не вскрикивая от боли, Мишель доиграл этот матч. Но победа Патрика была уже предопределена. Мишель не подавал виду, что ему тяжело играть. Ему не хотелось, чтобы вокруг говорили, будто он проиграл из-за травмы руки. Он проиграл — потому что проиграл. Сам для себя он прекрасно осознавал, что просто допустил тактическую ошибку. Надо было спокойно доигрывать этот гейм и брать свою подачу, а не рисковать…
После игры все, конечно, бросились поздравлять Патрика и утешать Мишеля.
— Ничего-ничего, я еще тебя сделаю… — улыбался Мишель приятелю, стараясь не показать, как сильно он расстроен.
— Это, наверное, та русская девчонка так тебя вымотала, — сказал Патрик, наклонившись к его уху. — Такая крутая девчонка… — он шутливо втянул голову в плечи и оглянулся, нет ли поблизости Мари.
— Если бы дело обстояло так, я бы не расстраивался… — сказал Мишель. — И вообще, нечего придумывать мне оправдания. Проиграл и проиграл.
— Ладно, не о том речь. Ты идешь на вечеринку в честь дня рождения Клер? По-моему, все едут прямо сейчас.
Мишель глубоко вздохнул. Ему не хотелось идти ни на какую вечеринку. Тем более к Клер. Но отказаться было невежливо.
Через полчаса свежий, умытый, в голубом джинсовом костюме, Мишель ходил вдоль цветочных рядов и выбирал букет для именинницы. Его мокрые после душа кудри сохли на предвечернем солнце.
— Скажите, а какие цветы дарят девушкам на двадцатилетие? — осведомился он у пожилой продавщицы цветов с сиреневыми, как у куклы, волосами.