Терра инкогнита. Книга 1-я
Шрифт:
После обеда, как было приказано, зашел в старшинскую.
Там Захаров с Бахтиным играли в шахматы. Первый был угрюм и сосредоточен, второй наоборот, весел и расслаблен.
Эта игра являлась «притчей во языцах» всей роты.
Они
По нашему мнению Бахтин был вундеркинд.
Он играючи разбирался в любых, самых замысловатых схемах мин и торпед, виртуозно играл во все культивируемые на флоте игры, требующие логического мышления, писал уморительные стихи и эпиграммы.
При всем этом, как я уже упоминал, не особо тяготел к дисциплине и строевой подготовке и, по слухам, однажды помещался командиром роты на гарнизонную гауптвахту.
Откуда его вернули не без труда. На «губе» Бахтин великолепно рисовал стенды, с браво выполняющими строевые приемы матросами и плакаты, где приводились выдержки из строевого устава.
Естественно, тамошнее начальство старалось попридержать умельца у себя, тем паче, что возможности для этого у него имелись.
Больше узнали мы и о других инструкторах роты.
Старослужащие (по флотскому «годки») Захаров с Сомряковым, были главными старшинами, но полгода назад их разжаловали за драку в увольнении с моряками подплава; Лойконен заочно учился в одном из Ленинградских ВУЗов, а Костылев собирался остаться на сверхсрочную.
– Мат, Володя, и нечего тут думать, – видно уже не в первый раз повторил Бахтин, обращаясь к Захарову.
Тот задумчиво почесал затылок и мрачно заявил, – ничего, до дембеля еще два месяца, я тебя все равно сделаю.
Потом встал из-за стола, заложил руки за спину и, раскачиваясь в своей классической стойке с пятки на носок, обратился ко мне.
– Старик у тебя мировой, самого черта уговорит, завтра пойдешь после обеда в увольнение.
– В гарнизоне карантин, кто ж его пустит, Вова? – удивился старший матрос.
– Кто – кто, дед пихто! – пробасил Захаров. – У меня в штабе деваха знакомая, решим. У него батька шахтер, а мы друг другу всегда помогаем. Ясно?
– Чего яснее,– согласился Бахтин.
От радости у меня стало тесно в груди.
– Не пыжься, лопнешь, – покосился на меня инструктор. – А это отцу от меня. Достал из ящика стола и протянул мне новый матросский тельник.
На следующий день, ровно в четырнадцать часов, я впервые вышел из КПП школы вне строя. В кармане шинели лежала увольнительная до двадцати трех часов. Все во мне пело и ликовало, день к тому же выдался погожий.
Конец ознакомительного фрагмента.