Терра инкогнита
Шрифт:
С точки зрения араукан всякий, воющий за золото, был достоин презрения. Кроме того, они считали, что убийство беззащитных не приносит славы, хотя и понимали, что иногда это необходимо. Сами же они служили за оружие, которое позволит их племенам окончательно выгнать со своих земель испанцев, а также закончить завоевание южной оконечности южноамериканского материка. Они получали жалованье, но все одинаковое и небольшое, относясь к золотым монетам просто как к кружочкам, которые иногда можно обменять на что-нибудь вкусное или интересное.
Предложить араукану денежную премию за подвиг в бою — это значило его оскорбить. А вот, например, длинноствольный револьвер или нож из хорошей стали — совсем другое дело. Кроме того, среди них пользовалась большим авторитетом недавно введенная медаль «За отвагу», но получить ее было очень непросто.
В общем, благодаря политике Василия ногайцы считали своими главными врагами вовсе не араукан, про которых почти ничего не знали, и даже не компанию, а донских казаков.
А вот к калмыкам Василий отнесся совсем по-другому. Он предложил им практически те же условия, что и арауканским легионерам, так что незадолго до моего приезда в Донецк прибыли первые пятьдесят волонтеров из мест, где через пару с небольшим веков и в другой истории появится город Энгельс.
Прослушав доклад Василия, я ненадолго задумался. Правильно ли, что компания натравливает друг на друга будущих подданных Российской империи? Это приведет к значительному сокращению их численности. Но потом сообразил, что вопрос так не стоит. И от ногайцев, и от донских казаков даже без нас довольно скоро остались бы только те немногие, кто лояльно относился к России — ну или по крайней мере делал вид, что это так. Прочих один черт так или иначе уничтожат. Но этот процесс будет растянут во времени, что приведет к лишним жертвам среди тех, кто здесь вовсе ни при чем, да и русских солдат поляжет немало. Василий же просто пытался перевести на самообслуживание неизбежную зачистку мешающих экспансии России, вот и все дела.
— Кстати, — вспомнил я, — дало ли результат прикомандирование некоторых легионеров к батальону осназа?
Выяснилось, что да, и весьма заметный, но теперь Василий собирался делать это наоборот, то есть направлять лучших осназовцев на стажировку в легион.
— У араукан есть что-то вроде звания «наставник», и оно очень почетное, — объяснил он. — Но кому попало его не дают, а только неоднократно отличившимся в боях. Так вот, наставник обычно курирует группу человек из пяти. И для него считаются позором потери в этой группе! Арауканы уверены, что ученики сначала должны стать воинами, а только потом умирать в боях. И если с кем-то вдруг получилось не так — значит, у него был плохой наставник. И мне удалось договориться со старшим предыдущего призыва, что теперь наставниками будут считаться и те, кто воспитал воинов из ребят-осназовцев. Кстати, полувзвод таких, прошедших обучение, поедет с вами в Орел в качестве экипажа пулеметного вагона. Магазинный пулемет они уже освоили.
Дальше младший Баринов поведал, что недавно начавшие производиться в Донецке противопехотные мины оказались не очень эффективными в борьбе с ногайцами.
— Так ведь не для них и делалось! — объяснил я. — Всю продукцию надо устанавливать на Перекопе. Для этого, наверное, придется создавать какие-то мобильные группы глубокого проникновения. Пусть крымчаки привыкают к мысли, что, покидая родной полуостров, можно ненароком раскидать кишки по окрестным степям.
— Страдают-то в основном лошади, — уточнил Василий.
— А что может крымчак без коня? Кроме того, я привез чертежи и оснастку для производства прыгучих мин — от этих и всадникам тоже достанется.
Под конец беседы Василий показал мне кавалерийский револьвер своей конструкции, который около года назад начал производить Донецкий оружейный завод. Конструктивно это изделие не представляло собой ничего выдающегося, разве что ствол был длиной двадцать пять сантиметров, но, по-моему, у ранних моделей Кольта встречались и подлиннее. Перед выстрелом надо было взвести курок, этим же движением осуществлялся поворот барабана, как у русского нагана для нижних чинов. Отличия были в технологии.
Итак, представьте себе, что перед вами стоит задача — изготовить барабан для револьвера. Имеющие хоть какой-то опыт в работе с фрезерно-сверлильным станком сразу скажут, что для этого нужен поворотный стол. Он в Донецке имелся, но всего один из двух, захваченных мной из будущего, а местной промышленности такое изделие было пока не по силам. И на этом столе без перерыва обрабатывали барабаны для винтовок и пулеметов.
Разумеется, рабочий достаточно высокой квалификации сможет сделать барабан и в обычных тисках, но сколько времени он убьет на это! Причем, понятное дело, таких рабочих в Донецке можно было сосчитать по пальцам одной руки, и им хватало работы без всяких барабанов.
А вот с токарными станками тут было получше, так что Василий просто придумал, как делать барабан целиком на них и силами не очень умелых токарей.
Итак, вытачивается пруток диаметром двадцать миллиметров и длиной полметра, после чего вручную распиливается на семь примерно равных кусков. Они торцуются до семидесяти миллиметров, далее в них сверлится сквозное отверстие диаметром пять с половиной. Затем в шести заготовках оно рассверливается до десяти, но не до конца, а седьмая остается как была. Следующая операция — они на ровной поверхности ставятся вокруг нерассверленной, и конструкция скрепляется напрессованным кольцом. Все, барабан почти готов, осталось только для очистки совести пропаять стыки. А выступающие из-под скрепляющего кольца концы цилиндриков-камор образуют идеальной точности выемки для фиксатора.
Эти револьверы пользовались огромной популярностью среди араукан, потому как позволяли вести частый и сравнительно точный огонь на скаку. От донских казаков тоже приходила делегация, но им было сказано, что подобное оружие дается только состоящим на австралийской службе лицам. Забудьте про свою вольницу, поступайте стажерами в Иностранный легион, где вас полгода будут гонять так, что жизнь крепостного крестьянина покажется раем на земле. По завершении учебы лучшим, возможно, будут вручены револьверы. Потом четыре года службы там, где прикажет компания, — и все, вы опять свободные люди.
Казаки поскучнели и обещали подумать, но пока их раздумья ни к какому результату не привели.
Все правильно, подумал я. И у арауканов, и у калмыков считается, что интересы племени неизмеримо выше устремлений каждого отдельного его члена. И главным стимулом для них было не то, что после службы они вернутся домой с барабанками, а то, что их племя получит много мощного оружия. Казаки же, что донские, что запорожские, представляли собой сообщества индивидуалистов, которым предложенная цена показалась слишком высокой.