Терра инкогнита
Шрифт:
Вот ведь незадача, подумал я, впадая в некоторую задумчивость. Если бы подобное сказал тот же Вильгельм, все было бы кристально ясно! А тут — хрен ее разберет, эту Анну Стюарт. Может, она на самом деле не знает, кем был в действительности Мосли при предыдущем монархе. Или все-таки подобное выходит за рамки вероятного?
Королева тем временем вручила мне заранее написанную бумагу, где содержалось указание местным властям всячески содействовать моим представителям в поиске пропавшего русского принца Алексея. Внимательно прочитав документ, я слегка прифигел, рассыпался в благодарностях и убрал его в папку. Потому как бумага была не на конкретное лицо и не имела срока действия. То есть теперь люди отца Юрия могли шнырять по всей Англии и ее колониям
«Пожалуй, Анна все-таки не знает про основную специальность бывшего королевского камердинера, — решил я, — иначе не снабжала бы меня бумагой-вездеходом на предъявителя. Хотя чего еще можно ожидать от королевы, у которой нет своей личной секретной службы, а в управляемой ею стране полиция отсутствует как класс? То есть не имеется ни явной, ни тайной, ни политической, ни какой-нибудь еще. А ведь упрекают того же Петра в дикости! Хотя у него есть как минимум две организации соответствующего толка. Да плюс жена, которая отличается неплохими организаторскими способностями и тоже не сидит сложа руки».
Далее мою собеседницу заинтересовало положение дворянства в Австралии. Надо сказать, что и мы с Ильей четыре года назад решили навести порядок в этом вопросе, так что ваш покорный слуга собственноручно и почти целый месяц подряд создавал исторический документ. Назывался он «Положение об обязанностях и привилегиях дворянского сословия Австралийской империи», датировался пять тысяч вторым годом от основания Метрополя, то есть одна тысяча девяносто третьим годом до Рождества Христова, и был подписан лично тогдашним императором Борисом Нетрезвым. Впрочем, я созидал не утраченный в катаклизмах оригинал, а его копию образца тысяча одиннадцатого года уже нашей эры, заверенную царствовавшим в те времена промежуточным правителем по имени Димитрий Мелкий. Вскоре и копию постигнет судьба оригинала, и от документа останутся только фотографии, но пока он хранился в императорском архиве. А я, благо хорошо помнил муки творчества при его написании, начал знакомить Анну с основными постулатами этого положения. Для затравки начал с описания права первой ночи и обязанностей дворянства по его реализации.
Вообще-то оно потихоньку становилось пережитком прошлого, на сегодняшний день женщин в Австралии было всего в полтора раза больше, чем мужчин, и просматривалось дальнейшее уменьшение разницы. Короче говоря, мало общего с ситуацией времен появления Ильи на острове Чатем, когда ему как посланцу бога Ио приходилось в поте лица и без выходных днем работать на всяких стройках и производствах, да еще учить аборигенов языку, счету и письму, а по ночам трудиться над реализацией упомянутого права. Не покладая, так сказать, инструмента. Объектом же применения данного права в принципе могла стать всякая желающая, но в порядке очереди и совершив перед этим что-либо общественно полезное. Например, наловив рыбы для школы и приготовив ее или вскопав и засадив грядку на общественном огороде, ну и так далее. Потом, правда, появилось еще одно условие — претендентка должна была получить разрешение от простого большинства имеющихся у субъекта права жен.
Вот что-то подобное и было внесено в мое положение, а Анна, судя по ее виду, пребывала в полном недоумении, ибо в ее понимании под таким правом подразумевалось нечто почти противоположное. Но от комментариев королева воздержалась. Я же продолжал излагать уже более серьезные статьи документа, одновременно вспоминая настоящую историю нашего дворянства.
Началась она много лет назад на острове Себу, когда я, глянув на пышный наряд подошедшего встречать нашу делегацию дона Себастьяна де Вальдоро, решил, что одного
Личное дворянство у нас являлось просто двухлетним кандидатским сроком, а все титулы сразу были наследственными, но эта самая наследственность носила условный характер. Например, сын барона до шестнадцати лет был баронетом, то есть условным дворянином. Но по достижении этого возраста имел право подать заявление о приеме в бароны, и оно подлежало удовлетворению. Лишить же человека дворянства было довольно трудно — для этого требовалось единогласное решение императора, первого министра и пастыря.
Дворянство давало освобождение от налогов на личное потребление, право внеочередного приема во всех властных учреждениях и много чего еще. Например, судопроизводство в отношении дворян имело характерные особенности. Если, скажем, герцог ухитрится сотворить что-нибудь этакое, оцененное судом в пять лет, то по специальной таблице наказание будет пересчитано и окажется равным строгому выговору с занесением в личное дело плюс пять тысяч рублей штрафа. Помнится, я эту таблицу долго чертил на китайской бумаге четырнадцатого века, специально раздобытой для меня почтенным Гонсало, китайской же авторучкой с золотым пером, купленной мной в шестидесятом году за шестьдесят пять рублей при демобилизации из армии.
В общем, дворяне были личными вассалами его величества, коих император обязался лелеять и защищать. Кроме того, дворяне имели преимущественное право в занятии высших государственных должностей. На этом права заканчивались, и начинались обязанности.
В отличие от простого подданного дворянин был обязан служить там, где ему прикажет император, причем без ограничений по возрасту или состоянию здоровья. И был подсуден специальному Императорскому Особому Совещанию, которое запросто могло влепить ему как срок, так и высшую меру, причем без всяких таблиц и по сильно упрощенной процедуре.
Да, чуть не забыл — дворянин имел право подать заявление о выходе из рядов знати и вновь стать простым подданным империи, но пока ни одного такого прецедента не случилось.
То есть данный документ являлся плодом нашего с Ильей убеждения, что весь народ империи должен жить по одному закону. А его правящая элита — по другому, значительно более суровому! Такова плата за привилегии и преференции, этой элите предоставленные.
Мой рассказ почему-то сильно заинтересовал королеву, и она, извинившись, даже сделала какие-то записи в срочно принесенной ей лакеем тетрадке. Но вскоре с повествованием о положении нашей знати было закончено, и Анна наконец-то перешла к вопросу, который, кажется, интересовал ее больше всего. Мне, кстати, тоже было бы любопытно узнать — а есть ли у нас в Австралии привидения?
Однако, будучи юридически подкованным человеком, я построил свой ответ на принципе презумпции невиновности. Раз их отсутствие не доказано, значит, они есть! Так я и сообщил собеседнице — правда, всего одним словом, опустив подробности.
Анна воодушевилась, в результате чего даже стала похожей не на старую, а просто на пожилую еврейку. И, широко раскрыв глаза, спросила, можно ли эти самые привидения фотографировать.
Тут я почувствовал себя в своей тарелке, и меня, как и моего любимого литературного героя, понесло. Королева узнала, что на обычных фотоаппаратах снимки потусторонних сущностей получаются очень плохо, почти никак. А все оттого, что привидения пропускают видимый свет с коэффициентом преломления, близким к единице. Но зато они поглощают инфракрасные лучи и отражают ультрафиолетовые, что позволяет легко зафиксировать их присутствие при помощи соответствующей аппаратуры.