Terra Insapiens. Дороги
Шрифт:
– Странный старик, – рассуждал Виконт. – Вроде прожил долгую жизнь, должен понимать – что к чему в этом мире, а он какой-то детской ерундой страдает.
– Не зря говорится – старый, что малый, – пожал плечами Шут. – Если я доживу до его лет, может, тоже отправлюсь искать землю добрых людей.
К вечеру следующего дня дошли до окраин Анжера. Виконт оставил Шута и Артура за городскими стенами и приказал ждать его возвращения.
Вернулся он ночью, невесёлый и задумчивый. Ничего объяснять не стал, но всё и так было понятно. Они легли спать, и с рассветом
Виконт быстрым шагом шёл впереди, не разбирая дороги, через поля, направляясь к видневшемуся вдали лесу. Артур с Шутом едва поспевали за ним. Добравшись до леса, они сделали привал, пообедали и, немного отдохнув, продолжили путь. Сначала их направляла тропа, но она становилась всё уже и уже, и наконец затерялась в листве и валежнике. Быстро стемнело. Потеряв тропу, они решили переночевать на маленькой поляне в траве – утро вечера мудренее.
Разбуженные солнцем, они умылись утренней росой в зарослях травы. Шут первым показал пример, и Артур с интересом ему последовал. Потом перекусили деревенской едой, запивая водой из кожаного бурдюка, и Шут спросил:
– Куда мы сейчас идём?
– Вернёмся в монастырь. Я заберу коня и поеду в Блуа. А вы подождёте меня в Кардерлине.
– О-хо-хо! – вздохнул Шут. – До монастыря ещё топать и топать. Может, поищем дорогу в Тур? На какой-нибудь попутной телеге доедем.
Виконт на минуту задумался.
– Нет. Только время потратим – будем дорогу искать. Пойдём напрямую через лес, – он махнул рукой, показывая направление.
День выдался жаркий. Солнце пекло так, что не спасала даже тряпка, которую Артур повязал себе на голову.
– Ты похож на пирата! – смеялся Шут. – Только бороду тебе надо отрастить.
На закате, устав после долгого пути, завалились на отдых посреди большой поляны, заросшей травой. Чуть-чуть отдохнув и оглядевшись, Шут сказал Артуру:
– Ну-ка, сбегай туда с котелком! – он указал рукой в сторону ближней опушки леса. – Сдаётся мне, там должен быть ручей.
Артур не поверил сначала, но послушно пошёл, и действительно скоро обнаружил маленький ручеёк, где набрал прохладной воды. Вернувшись, он протянул котелок с водой Шуту и спросил:
– А как вы догадались, что там ручей?
– Да ты присмотрись повнимательней, – Шут протянул котелок Виконту, и тот стал жадно пить. – Там растительность гораздо гуще, чем в других местах. И птицы над этим местом кружат… У меня глаз намётанный. Полжизни в дороге провёл. Идём туда!
Пришли к ручью, развели костёр и подвесили котелок. Шут нарвал полевые цветы и мяту. Когда вода закипела, бросил всё в котелок. Через десять минут уже пили ароматный чай. Из еды были – хлеб, варёные яйца и сало. Соль доставали из маленького холщового мешочка со шнурком. Разговор перескакивал с темы на тему и вырулил наконец на «философские» размышления.
– Относиться к жизни серьёзно – смешно, относиться к жизни несерьёзно – глупо, – говорил Артур. – Приходится выбирать между смешным и глупым.
Шут с обычной своей ироничной улыбкой, посмотрел на него.
– Жизнь – это приключение, путешествие… Живи так, чтобы Богу было интересно наблюдать за тобой, чтобы Богу не было скучно в твоей кампании.
– А ты думаешь, Он наблюдает за нами? – спросил Виконт.
– А как же! – хитро прищурившись, ответил Шут. – Вот прямо сейчас с облака смотрит на нас и посмеивается над нашими речами в бороду.
– На свете столько никчёмных людей, – сказал Виконт. – Бог зевает от скуки, наблюдая за ними.
Шут пожал плечами и ответил:
– Все люди – творения Божьи… Люди как листья на дереве. Есть большие, красивые, гордые. Есть маленькие, больные, униженные. Но все они – дети дерева, и всех своих детей оно любит.
– Любит-то, любит, – усмехнулся Виконт, – но как-то по-разному. Одни рождаются в рубашке и с серебряной ложкой во рту, а другие не знают ничего, кроме нищеты и невежества.
Шут устроился поудобней у костра и предался воспоминаниям.
– Помню, по молодости я послушничал в Турском монастыре. Был у меня наставник – старый, седой монах, отец Эристарх. Вот как-то я ему высказал примерно то, что и вы сейчас, Виконт. А он взглянул на меня светло, потом поднял голову и кивнул вверх.
– «Посмотри на этот высокий бук», – сказал он. – «Видишь, как много листьев у него? И все они нужны ему… Прислушайся к шороху листьев. Слышишь, как нижние листья упрекают верхние за то, что они мешают им, за то, что весь солнечный свет достаётся верхним, а нижним остаётся довольствоваться рассеянным светом. «Как это несправедливо!» – говорят нижние листья. Но дерево живёт, дерево растёт, и смеётся, слушая речи своих неразумных детей… Так и люди – завидуют, обижаются, сердятся. А всё потому, что, как эти неразумные листья, не видят дерева, которому служат, а видят только себя. Как только они поймут, что отдельный листок не имеет смысла без дерева, они забудут свои обиды, зависть, злобу».
Шут замолчал, задумавшись.
– Тебе надо было остаться в монахах, – пошутил Виконт. – Можешь проповеди читать, не хуже аббата.
– Нет, я к этому не готов! – замотал головой Шут. – Характер у меня непоседливый и озорной. Для монашеского послушания негодный.
Виконт отдыхал в траве, под деревьями, наблюдая, как большой майский жук ползёт по веточке. Он подставил ладонь, и жук заполз ему на руку. Виконт поднял руку, и жук взлетел в небо.
– Вот этот жук, например, тоже для чего-то живёт, – сказал Виконт. – Имеет свои желания, может быть, надежды. Почём мы знаем?.. Я вот подумал, этот мир мог бы прекрасно обойтись без нас, без человека. Те же облака плыли бы по небу, те же жуки ползли по своим делам – ничего бы не изменилось без нас.
– Мир без человека был бы бесчеловечным, мир без жука был бы бесжуковным, – рассудительно заметил Шут, укладываясь на ночлег, и было неясно – шутит он или всерьёз?
Впрочем, через минуту он легко вздохнул и, как младенец, заснул. Вскоре заснул и Виконт. Артур ещё долго сидел у небольшого костра, подбрасывая в него сухие веточки и слушая, как они трещат в огне. Наконец он прилёг у костра, закрыл глаза и уснул под этот мирный треск, тихое пение сверчков и шуршание ёжиков в палой листве.