Terra Insapiens. Замок
Шрифт:
Картина дышала жизнью. Артур не помнил, был ли он в своей прежней жизни в Лувре, видел ли он оригинал, но от этой картины он не мог оторвать глаз. На несколько секунд она просто поглотила его.
— Это гордость моей коллекции.
Хозяин всем своим видом излучал эту гордость.
— Об этой картине существует фамильное предание. Будто бы мой прадед организовал кражу Моны Лизы, самую известную картину гениального Леонардо. Если помните, это было в 1911 году. Картину потом нашли и вернули в Лувр. Но фамильное предание гласит, что в Лувр вернулась копия, а оригинал великого Леонардо перед вами.
— Возможно ли это?.. Подделка конечно
— Мой прадед был неглупый человек, он сделал всё возможное, чтобы подмена не была открыта. Как известно, Джоконду Леонардо рисовал на деревянной доске. Для копии мой прадед нашёл подходящую доску картины того же времени другого, менее именитого, художника. На картине была изображена известная библейская сцена: что есть Истина? Опытный художник-копиист тщательно соскоблил изображение и на чистой доске нарисовал копию Моны Лизы. Понимаете? Он делал копию с уже украденной картины. Они стояли у него в мастерской рядом — шедевр Леонардо и шедевр Пьетро Гримальди — так звали художника, сделавшего копию. Художник пользовался такими же красками, какими пользовался Леонардо, и сумел искусственно состарить свою копию. Так что на невооружённый взгляд даже самый прожжённый знаток живописи не смог бы отличить их.
— Как-то это слишком романтично, чтобы быть правдой.
— Что есть Истина, мой друг! Что есть Истина!
— Впрочем, предание на этом не заканчивается, — продолжил рассказ Хозяин. — Прадед мой был человек скупой и не заплатил Пьетро тех денег, которые обещал. Сказал, что копия сделана плохо и любой профессионал сразу отличит подделку. Художник смертельно обиделся и нашёл способ отомстить за унижение. Он под каким-то предлогом вывел заказчика в соседнюю комнату, а мальчишке-слуге тихо, на ухо, приказал сложить и связать обе картины вместе. Когда же мой прадед, забирая картины, возмутился — «зачем ты это сделал?!» — художник ему холодно ответил — «такому профессионалу, как вы, не составит труда отличить подлинник от подделки!»
— Вернувшись в свой замок, прадед поставил обе картины рядом и долго смотрел на них, но так и не смог отличить одну от другой. Отойдя на некоторое расстояние ему показалось, что одна картина всё-таки смотрится живее. Он остановил свой выбор на ней, а другую приказал отвезти в Италию, где её потом и нашла полиция.
— Но сомнение поселилось в его сердце и причиняло ему боль. Он вдруг вспомнил, что выбрал картину, стоящую ближе к окну, и, значит, она была лучше освещена и это делало её живее. Говорят, что мучительные сомнения повредили окончательно его рассудок, так что история повторилась. Его сын, мой дед, был вынужден запереть своего отца в Замке до конца его дней.
— Всё-таки мне с трудом верится в эту легенду! — позволил себе усомниться Артур.
— Ваше право… Мне же доставляет удовольствие верить в неё… Но вернёмся в кабинет и продолжим наш разговор.
Они проследовали обратным путём, через столовую, где Офелия убирала посуду. Зайдя в кабинет, Хозяин снова уселся в кресло и закурил сигарету. Посмотрел на Артура и сказал, отгоняя рукой дым:
— Знаю, что вредно. Но не могу себе отказать в удовольствии.
Он откинулся в кресле и продолжил:
— Так вот — давайте определимся с вашим статусом. Пока не восстановится ваша память, вы останетесь в Замке. Это в ваших же интересах. У вас будет больше свободы, чем у остальных обитателей Замка. Но выходить с первого уровня я вам пока не разрешаю. Пока…
Он затянулся и выпустил дым в сторону. Положил сигарету в пепельницу и затушил.
— У нас большой фруктовый сад, погуляйте по нему, погрейтесь на солнышке, почитайте книжки. В общем отдыхайте и поправляйтесь. Признаюсь, у меня есть на ваш счёт некоторые планы, но говорить об этом преждевременно. Всё будет зависеть от того, как быстро пойдёт ваше выздоровление.
— Но я здоров! Рана на голове заросла и не тревожит меня. Могу я хотя бы прогуляться по берегу?
— Не торопитесь, мой друг. Всё в своё время. Не забывайте, что я доктор, и мне видней, что больному можно, а чего нельзя.
— Но говорю же вам — я здоров.
Хозяин серьёзно посмотрел на него и сказал:
— Все так думают. Здесь нет ни одного, кто считает себя больным… Кстати! Я не спросил вас — верующий ли вы человек?
— Я не знаю…
— Ну вот видите! Вы даже этого не знаете. Так что, дорогой мой, слушайтесь доктора и выздоравливайте. У вас есть время. Корабль придёт только через месяц. Наберитесь терпения.
Хозяин встал, показывая, что аудиенция закончена.
Артур тоже поднялся, слегка поклонился, и пошёл на выход. Он спустился по лестнице. Дверь на первый уровень щёлкнула, пропуская его. Он не хотел идти в комнату, хотя уже был вечер. Сел на скамейку во дворе и задумался: «верующий ли я человек?» Просидев так полчаса, он почувствовал прохладу и пошёл в комнату. Лёг на кровать и открыл книгу.
«Если верить Гесиоду, вначале был Хаос и Хаос был пустотой. Таково было изначальное значение этого слова, которому потом зловредные англичане придали совсем иной смысл. Из Хаоса родились первые Боги — бог Неба Уран, богиня Земли Гея, бог подземного мира Тартар и другие. Первые боги породили титанов, которые, свергнув Урана, устроили первый в истории государственный переворот и захватили власть. Урана сменил Кронос и вновь история повторилась. Порождённый им Зевс, свергнул папашу и воцарился на Олимпе.
Впоследствии количество богов множилось и множилось, и доходило до того, что, если верить Петронию, в иных местах легче было встретить богов, чем людей.
С этим надо было что-то делать. Седой Авраам, задумавшись, резонно решил, что хозяин в доме должен быть один. Сказано — сделано. Иегова был суровый, деспотичный отец. Всё прощалось ему за то, что он был Отец — создатель мира и человека. Суровый еврейский Бог грозно дунул на северо-запад, и мощным порывом ветра унесло с Олимпа всех античных богов. Канули они в Лету и на страницы книг «Герои и мифы Древней Греции». Началась новая эра в жизни человечества.
Поначалу всё шло хорошо, но мешала одна закавыка. Иегова был еврейским Богом и всегда подчёркивал это. Что же делать остальным народам Земли, которым не повезло родиться евреями? Эту проблему решил Сын Человеческий, а, точнее, его самый ярый, сначала гонитель, а потом сторонник, — апостол Павел. «Нет ни эллина, ни иудея» произнёс он, и все народы облегчённо вздохнули: ну наконец-то! После этого пошло всё, как по маслу. За три-четыре столетия новая вера покорила себе полмира. Только арабы, всегда не любившие евреев, никак не хотели признавать, что у них с евреями может быть что-то общее, тем более общий Бог. В итоге они всё-таки нашли своего Бога, и в мире воцарилось прочное двоевластие. Были конечно — далёкий Китай и чуть менее далёкая Индия, но это иные, замкнутые в себе, цивилизации, никогда не претендовавшие на посторонний мир.»