Терракотовые сестры
Шрифт:
Через миг стало ясно – он ударил не зря. Даже бесплотный, сокол заклекотал от боли и второй, раненой, лапой схватил воздух, а не добычу. А то не выжить бы человеку и дракону. Позвонки чудища уже и так хрустели. Зато монстр не растерялся: отбросив драконьи замашки, он вытянулся змеей и, изогнувшись длинным телом, накинулся петлей на крылья сокола. Рассчитал неверно: сдавленной оказалась шея птицы.
Как только всадник не оглох?! Шипение, хрип, хруст дробящихся костей, надрывный клекот, свист падения – и к этому водовороту звуков Кайно прибавил свой
Коричневый сокол, связанный умирающим драконом, камнем падал вниз.
Птица тоже билась изо всех сил, выпрастывала крылья, и одно ей удалось достать из мертвой змеиной петли. Спланировав им, сокол не разбился, хоть дракон уже издох в его когтях. Приземление оказалось не мягким, но не убийственным. Два тела упали на землю и катались в смертельных объятиях. Обвив шею птицы, чудище не разжимало кольца, даже испустив дух, а сокол не мог освободиться, спутанный. Еще несколько минут, и сам он умрет от удушья. И во всем этом клубке как в ловушке оказался Кайно.
Птица билась, рассекая крылья о прибрежные скалы, теряя гигантские перья. До седока на драконе ей не было дела, и тот поспешил убраться, улучив удобный момент. Выскочил из седла, откатился за ближайший утес и только тогда перевел дух.
Но тут же кто-то сбил его с ног, а затем три клинка и одна пика уперлись ему в грудь. Четверо крепких мужчин смотрели на Кайно, готовые тут же пресечь любое его движение. За спиной у них, в некотором отдалении, стояла встревоженная женщина.
– Ну, здравствуй, мама! – запыхавшись, улыбнулся Кайно. – А я-то надеялся тебя удивить, прилетев на драконе. А ты совсем не изменилась за эти десять лет…
– Помогите соколу, – приказала Мириам, – а я поговорю с сыном. – И тут же четверка воинов умчалась к уже затихающей птице. – Здравствуй, сынок! Ты вернулся!
Неподдельная радость звучала в голосе матери. И глаза подернулись слезами. Она помогла ему встать, такая же маленькая, но крепкая, какой он ее помнил. Такая родная и пахнущая детством. Что по сравнению с этим запахом все духи и притирания сотен дев в покоях Кали?! И вот Кайно уже решил просто поговорить, а не требовать. Ведь это же его мама, она поймет, и мы все сможем договориться…
Только через пару часов обоим стало ясно, что десять лет разлуки не прошли даром. Мелкие детали изменили обстановку в финиковой роще. И новые жесты, слова, черты и складки появились у матери. Не простая женщина-садовница, в руки которой попало могучее волшебство, но единственная жрица Ордена Равновесия, знающая тяжесть перекладины весов.
– Она лежит у меня на плечах, вот прямо на позвоночник опирается, – шутила Мириам, – спина побаливает, надо сказать.
Кайно улыбнулся шутке. И тут же улучил момент спросить:
– На водах лечишь спину?
– Только ими и спасаюсь, – продолжала шутить мама, не чувствуя подвоха. – Расслабляюсь в соленых ваннах и горячих источниках. Импорт воды вот наладили в Египет. Для кожи хорошо, говорят. Римлянам – битум. Финики опять же. И вообще…
– Конечно, мама, это твое «вообще»! – засмеялся сын. – Источник Мимира, наверное, и не такие силы дает? И мысли подсказывает помасштабнее, а ты – скромничаешь, как всегда…
Мать переменилась в лице. Даже зубы сжала, чтоб сдержаться.
– А разве я не прав? – Кайно решил не поддаваться смущению, охватившему его. – Там, в море, которое ты охраняешь, источник мудрости и могущества. Ведь так? Как бы иначе здесь, на этом клочке земли, среди гор и в пустыне, теряли силу любые волшебные предметы? Их перекрывает бульшая сила. Зачем Орлангуру поселять тебя здесь без особой надобности?
Мириам пыталась вставить слово, но сын не давал:
– Ты сама говорила, какая там сила внутри моря, какое особенное ощущение. Рассказывала, что в мире, откуда ты родом, в Упорядоченном, есть источник, в который могут входить только боги, а остальные теряют разум. – Мать затрясла головой: «Нет-нет, все не так!», но Кайно уже было не остановить. Воодушевленный, он сам верил, что сможет убедить и ее. – Мама, ты – богиня. Над тобой не властны силы Упорядоченного и этого закрытого мира. Ты дерзишь Золотому дракону и не боишься чудищ. Ты особенная в мире Терры, и я хочу быть таким же могущественным. Я же твой сын.
Кайно выхватил из-за пояса меч и раскрутил рукоять: там внутри оказалась маленькая, размером с палец, склянка. Темно-голубая, из горного хрусталя, она закрывалась тщательно притертой пробкой из такого же материала. На гарде, на склянке, на пробке стояло клеймо служителей Хаоса. Черные изначально стрелы пульсировали красным, показывая, что находятся на чужой территории.
– Все, что мне нужно, это глоток воды из источника, мама, – в глазах мужчины отразился блеск склянки. – Я не могу пройти туда, а ты – можешь.
– Позволь тогда тебя спросить: а клеймо у тебя уже есть?
– О чем ты? – он действительно не понял, куда она клонит. – Какое клеймо? Я ж не скотина, чтоб меня метили…
– Клеймо той, кто надоумил тебя. Кто рассказал тебе об источнике? Та черная девка, что увела тебя однажды ночью, побрякивая бусами? Она уже пометила тебя своим клеймом? Или у меня еще есть шанс поговорить со своим сыном, а не с ее слугой?
Кайно вспылил, но сдержался.
– Мама, давай не будем ссориться, – сделал еще одну попытку сын. – Она считает тебя своей названой сестрой по несчастью. И просит помощи, как у родственной сущности…
Мириам ужаснулась:
– Что ты несешь? Что она возомнила? Что общего у нас, кроме тебя и воли Творца оказаться здесь, в мире Терры?! – Мать задохнулась, а потом, отдышавшись, спросила: – Она послала тебя за водой из источника на дне моря?
Кайно кивнул.
– Других она посылала еще и за моей головой, – почти беззвучно сказала Мириам. Она встала и устремила глаза в море.
– И меня – тоже… – так же беззвучно прошептал Кайно. Надежда разбилась о материнский силуэт, неожиданно жесткий на фоне моря. Как и ее непривычно суровый голос: