Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек
Шрифт:
Я в это время как раз находился в командировке в Боснии. Приехал всего на несколько дней вместе с бывшим командующим воздушно-десантными войсками России генералом Евгением Николаевичем Подколзиным, он встречался с личным составом нашего миротворческого контингента в этой балканской стране — это были именно десантники. Наша съёмочная группа сопровождала военачальника во время его визита.
И тут мне вдруг звонит из Москвы наш начальник отдела международной информации. Говорит: вот такая история, то ли правда, то ли нет, попалась на глаза заметка о том, что в Боснии, под городом Маглай, есть какие-то лагеря подготовки моджахедов. Я ему отвечаю, что это очень интересная информация, но выдвинуться немедленно в этот район я не могу, потому
— У меня есть встречное предложение. Давай я прилечу в Москву — а вы, не теряя времени, запускайте оформление документов на длительную командировку. Я получу деньги, оборудование, скомплектую полноценную группу — и уже тогда повторно выдвинемся в Боснию.
Когда я приехал в Москву, случилось неожиданное. Этот самый начальник отдела Андрей Бинев подошёл ко мне и сказал: «Ты не будешь возражать, если я поеду с вами?» Я очень удивился и попытался его отговорить: «Это же не твоя работа, здесь будет все по-другому, мы можем оказаться в очень непростых ситуациях».
Надо сказать, что Андрей раньше, до прихода в тележурналистику, был оперуполномоченным МУРа, поэтому в ответ я услышал: «Никаких проблем».
Так стартовала наша боснийская эпопея, которую ни я, ни другие ребята — участники группы — не забудут до конца своих дней.
Сначала мы прилетели в Загреб — столицу Хорватии, ведь всё началось с заметки в здешнем еженедельнике «Глобус». План работы у меня был такой: в первую очередь встретиться с хорватским журналистом — автором статьи. Поговорить с ним, понять, какой информацией он реально обладает. Что вошло в его заметку, а что осталось «за кадром». И главное, конечно, узнать более конкретно о тех деревнях, в которых вроде бы существуют лагеря подготовки боевиков. Слишком серьёзная намечалась тема, и мне категорически не хотелось действовать вслепую, любые просчёты и ошибки могли стоить очень дорого. Да и просто необходимо было убедиться в том, что это не слух, не сплетня и не журнальная «утка».
После того как разместились в гостинице, мы сразу же поехали в редакцию «Глобуса». Это оказалось высотное здание из стекла и бетона на окраине Загреба. Поговорили с руководством журнала, нашли взаимопонимание, и нам вызвали по телефону этого парня. Его звали Игор Коловрод. В разговоре с ним выяснилось, что он не обладает точной информацией и в своей статье использовал данные, полученные от знакомых, проживающих в Боснии. Он подтвердил, что под Маглаем есть лагеря подготовки моджахедов, но где именно они находятся — неизвестно.
Я спросил напрямик: «А с чего ты взял, что этих боевиков после подготовки направляют именно на российский Северный Кавказ?» Он так же честно ответил, что не знает этого наверняка, но по некоторым данным можно сделать такое предположение. Как говорится, не установлено, но подразумевается.
— На каком основании подразумевается? — продолжал допытываться я.
Игор Коловрод пояснил, что у него есть информация — непроверенная, будто их, моджахедов, перебрасывают куда-то на самолёте какой-то частной боснийской компании. Вроде бы этот самолёт совершает рейсы с конечным пунктом посадки где-то близ российской границы на Кавказе — на территории то ли Азербайджана, то ли Грузии. На этом его осведомлённость заканчивалась.
В Загребе в то время проживала наша знакомая, женщина-журналист, время от времени выступающая «стрингером» для программы «Вести» российского телевидения. Мы связались с ней, попросили помочь с автомобилем. Машина была нужна нам на долгий срок, и мы понимали, что вряд ли какая-нибудь транспортная компания будет готова предоставить автомобиль для выезда из Хорватии в Боснию и Герцеговину — всё-таки там было весьма неспокойно.
Наша «стрингерша» позвонила своему знакомому. Приехал мужчина средних лет — он оказался русским, выходцем с Украины, обосновавшимся в Загребе. Звали его Виктор Пронин. Как сейчас помню его старенький белый «Фольксваген Пассат» с хорватским номером — потом это обстоятельство сыграет немалую роль в наших приключениях. Он согласился стать нашим водителем, и уже на следующий день группа двинулась в путь.
Под крышей гуманитарного фонда
Сначала наша дорога легла на Сараево. Ещё в Москве мне удалось собрать по крупицам кое-какую информацию. Главные вопросы, на которые я искал ответ: кто такие эти моджахеды и откуда они взялись? Прояснилась следующая схема. Во время первой югославской войны 1992–1995 годов в Боснии воевало много наёмников — арабов, афганцев, турок. Сейчас этим уже никого не удивишь, а тогда было ещё не совсем привычно. Они сражались против сербов на стороне боснийских мусульман. В составе Третьего корпуса боснийской армии из них сформировали даже дивизию «Эль-Моджахед», которая за годы войны снискала себе недобрую славу из-за жестокого обращения с мирным населением. Во время войны и после было много публикаций и телепередач о тех ужасающих зверствах, которые творили моджахеды на балканской земле. Особенно отличались афганцы из батальонов «Алия» и «Газия». Причём сами боснийцы боялись их не меньше, чем сербы-христиане. Наёмники считали местных жителей неправильными мусульманами, подлежащими уничтожению наравне с «неверными».
После того как война закончилась, моджахеды получили боснийские паспорта. Таким образом правительство Боснии и Герцеговины отблагодарило их за участие в боях, в этнических и религиозных чистках. Большинство моджахедов остались на территории Боснии, некоторые даже женились на местных девушках.
Сложилась парадоксальная ситуация — боевики-фанатики, умеющие только убивать, превратились в граждан европейского государства, расселились в опустевших сербских деревнях. Коренные жители оттуда бежали, тех, кто не успел уйти, уничтожили. Теперь эти мирные когда-то сёла стали своего рода военизированными поселениями. При этом они находились фактически под опекой государственной власти и командования боснийской армии.
По моей информации, сильную поддержку моджахедам оказывала боснийская организация «Активна исламска младина» («Активная исламская молодёжь»). Её лидером был не кто иной, как старший сын президента Республики Босния и Герцеговина Алии Изетбеговича. По линии именно этой организации шло финансирование лагерей подготовки моджахедов.
Поэтому по приезде в Сараево я в первую очередь стал искать связь между боевиками и молодёжными активистами-исламистами. Тут выяснилось, что помимо всего прочего и те, и другие получают деньги от так называемых гуманитарных фондов Саудовской Аравии. Все, кому приходилось в то время работать на Балканах, видели вывески отделений этих саудовских фондов в каждом городе и более-менее крупном посёлке. Потом они появились и в Косове, но это уже другая история. Важно при этом, что они действовали абсолютно открыто под эгидой официального Эр-Рияда. Над зданиями, где располагались филиалы гуманитарных фондов, неизменно развевался зелёный с арабской вязью флаг Саудовской Аравии. Гораздо позже, лет через десять, мы узнаем, что под вывеской всех этих фондов работали сотрудники саудовской разведки.
В Сараево мы нашли один из таких филиалов. Я позвонил туда, представился работником российского телевидения, сказал, что мы хотим взять интервью по поводу ситуации в Боснии. Меня выслушали и, ничего не отвечая, бросили трубку. Я звонил ещё несколько раз — ситуация повторялась один в один.
Тогда мы приехали к зданию этого фонда в центре города. Рядом с ним был пригорок, застроенный частными домами. Мы поднялись на него и стали издалека снимать вход в здание. Публика была очень колоритная — типичные арабы с ваххабитскими нестрижеными бородами, многие даже в своих национальных халатах. Они входили и выходили практически в режиме нон-стоп.