Террор: вдохновители и исполнители
Шрифт:
Что же представляет собой этот воинственный «батальон испанских басков», терроризирующий мирных граждан Испании?
По мнению одного высокопоставленного сотрудника испанской полиции, речь идёт о «неконтролируемых властями сотрудниках полиции и службы безопасности, движимых чувством ненависти к баскским националистам». Эти-то озлобленные элементы и ведут борьбу не только против баскских националистов, но и против всех левых и прогрессивных сил страны. Понятно, что подобный фашистский терроризм активно поощряется профранкистскими, фалангистскими политическими кругами и теми представителями делового мира Испании, которые в прошлом были тесно связаны с режимом Франко.
Энрике Мухика, видный деятель Испанской социалистической рабочей партии, пользующийся в ней репутацией специалиста по военным вопросам и вопросам безопасности, отмечал, что для «батальона испанских басков»» характерен тотальный террор, поражающий
Организованные ультраправыми террористические акции исчисляются десятками. Здесь и нападение на «Клуб друзей ЮНЕСКО» в Мадриде в начале февраля 1980 года, и покушения на активистов левых организаций в январе — феврале того же года, и налёт на штаб-квартиру правившей тогда буржуазной партии Союз демократического центра в провинциальном центре Вальядолиде, и поджоги в Мадриде и других городах газетных киосков, редакций левых газет.
Конец 1980 — начало 1981 года выдались в Испании на редкость напряжёнными в политическом отношении. Резко возросло недовольство неспособностью правительства Адольфо Суареса преодолеть экономический кризис, покончить с терроризмом, решить вопросы автономии национальных районов Испании. А. Суареса, немало сделавшего для ликвидации франкизма как системы, часто подвергали острой критике с противоположных позиций — и справа и слева. Тому есть своё объяснение. На первом этапе демонтажа франкистской диктатуры, до наступления 1980 года, четыре наиболее крупные и влиятельные партии страны: правящий Союз демократического центра (СДЦ) во главе с А. Суаресом, правый Народный альянс и две левые оппозиционные — испанская социалистическая рабочая и коммунистическая партии — предпочитали действовать совместно по важнейшим вопросам политики и экономики страны. Они были согласны в необходимости ликвидировать наиболее одиозные стороны прежней фашистской диктатуры, демонтировать систему франкизма. После того как была разработана и одобрена на референдуме новая буржуазно-демократическая конституция, избран парламент, созданы выборные органы власти на местах, на очередь встали вопросы, связанные с определением конкретных путей и форм развития буржуазной демократии в Испании, а это привело к отказу партий от принятого прежде молчаливого перемирия, на первый план выступили интересы тех классов и слоёв населения, которые представляли эти четыре партии, каждая из них предлагала испанцам по-своему решать наиболее острые проблемы страны, и направленность этих ответов была зачастую в корне противоположной.
Обострились не только межпартийные разногласия, нарушилось единство в правящем Союзе демократического центра, который и до этого представлял собой сложный конгломерат различных политических течений либерально-демократического толка, соперничавших друг с другом внутри СДЦ. Христианско-демократическое, правое крыло партии подвергло А. Суареса жестокой критике, обвинив его в «популизме», заигрывании с массами, подражании курсу бывшего президента Аргентины Хуана Перона, стремившегося в своё время привлечь на свою сторону народные массы путём проведения отдельных популярных в народе социально-экономических мероприятий. Социал-демократическое течение в СДЦ, стоявшее несколько левее центра, напротив, критиковало А. Суареса за «медлительность, колебания и непоследовательность», проявляемые при осуществлении демократических положений испанской конституции.
Как иногда бывает в политике, разногласия сфокусировались вокруг важного, но в общем-то частного вопроса: разработки нового закона о взаимоотношениях супругов, который разрешал запрещённый до тех пор в Испании «развод по взаимному согласию». За его принятие высказалось социал— демократическое течение внутри СДЦ, а также партии левой оппозиции — социалисты и коммунисты, против — христианско-демократическое крыло СДЦ и все правые и крайне правые политические группировки. В СДЦ и в правительстве А. Суареса возникла угроза раскола, и дискуссия в правящей партии приобретала всё более острый характер по мере приближения партийного съезда, намеченного на конец января 1981 года. Против премьер-министра выступили более 700
Через несколько дней съезд избрал его преемником бывшего заместителя премьер-министра Леопольдо Кальво Сотело, пользовавшегося симпатиями христианских демократов. Новый глава правительства обещал принять во внимание требования правых при подготовке новой правительственной программы. Но этот явный сдвиг вправо на вершине власти не удовлетворил тем не менее осмелевших ультрареакционных заговорщиков, связанных с «бункером» и давно лелеявших мечту одним ударом «избавиться от предателей франкизма». Благо уже в течение нескольких месяцев крайне правая печать энергично вела пропагандистскую кампанию против буржуазнодемократического строя, подстрекая к вооружённому выступлению против правительства, «продавшегося марксистам».
Особо отличалась газетёнка «Алькасар», фактический орган Ассоциации бывших франкистских фронтовиков. Она открыто писала, что «правительство изменников» будет отстранено от власти, когда «зацветёт миндаль и начнёт улыбаться весна», используя, таким образом, в качестве лозунга эту строфу из гимна испанских фашистов. «Испании вновь нужна твёрдая рука», — изо дня в день твердили авторы комментариев в «Алькасаре». Эта идея внедрялась и в мировую печать. 15 февраля 1981 года «Нью-Йорк таймс» в обширной статье предрекала «поворот вправо» в Испании.
И вот наступил, пожалуй, самый драматический день в современной истории Испании — 23 февраля 1981 года. Ничто, казалось, не предвещало чрезвычайных событий; на вечернем заседании конгресса депутатов — нижней палаты парламента — должно было состояться утверждение новым главой правительства Кальво Сотело; сомнений в исходе голосования не было: СДЦ обладал большинством депутатских мандатов. Пробило б часов вечера — чинная парламентская дискуссия шла обычным чередом. И через несколько минут вдруг настоящий взрыв: широко распахиваются двери, ведущие в зал заседаний, и взорам парламентариев и министров предстают вооружённые автоматами и ручными пулемётами гражданские гвардейцы (одно из полицейских формирований в Испании), которые «занимают позиции» у входов и у парламентской трибуны. Депутатам кажется, что парламент взят штурмом. Это впечатление подкрепляется поведением налётчиков: их главарь подполковник Техеро Молина, известный своими профранкистскими симпатиями, «для Острастки» делает несколько выстрелов в воздух и без церемоний приказывает всем лечь на пол. Гражданские гвардейцы грубо понукают неподчиняющихся; часть депутатов охватывает замешательство, кое с кем (ведь среди них и женщины) случились обмороки и нервные припадки; самые хладнокровные, стараясь не привлекать внимания ворвавшихся путчистов, прячут документы и записные книжки с адресами и телефонами друзей в укромные места на скамьях парламента. Техеро Молина, размахивая пистолетом, объявляет с трибуны, что гражданские власти низложены. Вскоре, говорит Техеро Молина, в парламент прибудет «важный и компетентный представитель вооружённых сил», который «объяснит, что делать дальше». Подполковник-путчист приказывает «изолировать» Адольфо Суареса и находящихся в отставке заместителя председателя правительства генерала Гутьерреса Мельядо и министра обороны Родригеса Саагуна, а также руководителей социалистической и коммунистической партий. Их помещают в отдельную комнату и запрещают беседовать друг с другом; затем, правда, через несколько часов возвращают в зал заседаний.
Таким образом, отставка А. Суареса и фактическое отсутствие правительства оказались важной предпосылкой для выступления путчистов. Осведомлённые испанские журналисты рассказывали потом, что схема действий заговорщиков была примерно такой: жандармы под командованием Техеро захватывают кортесы и берут заложниками уже вышедших в отставку министров и депутатов парламента; получив этот сигнал к действию и пользуясь возникшим замешательством, танковая дивизия «Брунете», расквартированная в 20 километрах от Мадрида, вводит свои танки в столицу, быстро занимая все её важнейшие центры (радио и телевидение, другие узлы связи, газеты, правительственное учреждения); установив контроль над Мадридом, путчисты, видимо, надеялись привлечь на свою сторону других командующих военными округами, рассчитывали запугать короля или вовлечь его обманом в свою акцию, разогнать парламент, запретить политические партии, создать военную хунту и установить диктаторский режим. Как показал на суде Техеро, «нужно было реформировать конституцию, не спешить с предоставлением автономии национальным районам, заморозить марксизм». И далее, излагая свою собственную позицию, Техеро подчеркнул, что сам он был бы готов «искоренить марксизм», но был вынужден согласиться с тем, чтобы только «заморозить» его. Это был, по выражению самого Техеро, переворот с целью «надеть на испанскую нацию смирительную рубашку».