Тертый калач
Шрифт:
– Ладно, уговорил. Только ненадолго. – Девушка с обреченным видом вздохнула и захлопнула лежавшую перед ней на столе книгу.
Диваков вышел из комнаты. Переодеваясь, Маша слышала, как он спускается вниз по лестнице на первый этаж, что-то напевая себе под нос.
Общественные слушания о дальнейшей судьбе обрушившегося недавно здания клиники проходили в одном из столичных домов культуры в центре города. Кроме многочисленных чиновников из всевозможных департаментов, служб, комиссий, депутатов городской Думы на заседании собрались и представители строительных фирм, претендующих на этот лакомый кусочек земли в исторической части Москвы.
Диваков припарковал машину на стоянке около ДК и, посмотрев в зеркало заднего вида, поправил на шее галстук.
– Ну все, приехали, мы на месте, – бодро сообщил он дочери.
Маша вышла и посмотрела на собравшуюся у входа толпу людей. Группка пенсионеров, тихо что-то обсуждая между собой, шла по тротуару в сторону Дома культуры. В простеньких плащах, с пустыми сумками и авоськами, чтобы на обратном пути заглянуть в магазин и купить хлеба и молока. Это были обычные люди, старожилы столицы, жившие рядом с обрушившейся клиникой, перебивавшиеся кое-как на нищенскую пенсию. Одни из последних могикан, проживавшие в центре Москвы по соседству с бизнесменами, нуворишами и прочими сомнительными личностями, которые в состоянии позволить себе, не напрягаясь, купить квартиру за несколько сотен тысяч, а то и миллионов долларов.
Услышав за спиной шум, Маша обернулась и увидела, как на стоянку подъехало и остановилось несколько автобусов. Из них вывалила куча народа и столпилась вокруг энергичного парня лет двадцати пяти – тридцати.
– Значит, так. Еще раз напоминаю – заходим и занимаем места в зале, желательно в первых рядах. Председатель собрания озвучивает проект реконструкции здания – все голосуем «за». После окончания возвращаемся в автобусы и получаем деньги. Все понятно?
– Абсолютно! – послышался нетрезвый голос из задних рядов.
– Так, кто это сказал? Мужчина, я же просил не пить. Все, вас я вычеркиваю. Выпившим и пьяным сразу говорю «до свиданья». Так, где вы тут у меня… вот, Степан Кириллович Липкин. – Организатор достал из папки несколько бланков с фамилиями участников и вычеркнул его из списка.
Через минуту проплаченная массовка зашла в здание Дома культуры. Маша с презрением смотрела на эту безвольную биомассу, готовую за тридцать сребреников проголосовать за что угодно. Вслед за ними потянулась вереница молодежи лет двадцати с несколькими комсомольского вида активистами во главе, также дававшие своим подопечным последние инструкции.
– Так-с, вроде бы ничего не забыл, – порывшись в папке с документами, Диваков сунул ее под мышку. После чего захлопнул дверцу и поставил машину на сигнализацию. – Идем, дочка, нам туда.
– Ты собираешься участвовать в этом цирке? Судя по тому, что я успела увидеть краем глаза и услышать краем уха, – там уже все давно решено.
– Ну почему сразу «цирк»? Серьезное мероприятие, люди будут решать судьбу здания. Это обычная практика: одни выдвигают предложения, другие голосуют. Кстати, если моя компания получит этот заказ, то я, кроме того, что восстановлю историческое здание, смогу еще и неплохо заработать, – отец подмигнул Маше и улыбнулся. – В таком случае сможешь просить у меня любой подарок, в пределах разумного, конечно. Ладно, пойдем, собрание сейчас уже начнется.
Диваков хотел посадить дочь в первый ряд, но Маша категорически отказалась и села в конце зала с самого края – отсюда, если что, можно незаметно слинять. Сам же отец отправился к представительного вида мужчинам, собравшимся у сцены, обсудить какие-то детали. Через несколько минут все они расселись за стоявшим на сцене столом, и седой мужчина лет шестидесяти с аккуратной бородкой объявил собрание открытым. Маша изначально подозревала, что отец затянет ее на что-то ужасно скучное, но решила – пускай. Хоть гляну, чем он занимается. Кроме местных жителей и проплаченной массовки в зале присутствовали несколько газетных журналистов с бейджиками на груди, пара фотографов. Съемочная группа муниципального телеканала – Светлана с оператором Сергеем – тоже была здесь. После большого успеха их сюжета о погибших диггерах продюсер дал им задание и дальше заниматься темой обрушившейся клиники. Пока не началось собрание, журналисты местных газет оживленно беседовали с людьми, выспрашивая их мнение о случившемся.
После того как собрание объявили открытым, худшие опасения Маши подтвердились. Перед собравшимися один за другим выступили представители Министерства культуры и Департамента охраны архитектурных памятников. Говорили много высоких слов о неповторимости и самобытности зданий старой Москвы, о желании во что бы то ни стало сохранить ее в первозданном виде. И – плавно подводили к мысли, что для этого необходимо начать плановую реконструкцию этих самых зданий. Потом на сцену вышел председатель комиссии округа по подготовке обновления архитектурного облика столицы. На обозрение публики вынесли проект будущего здания. Сказав пару слов о том, насколько тесно в этом проекте переплетены классика и современность, он передал слово непосредственно его автору – архитектору, представителю одной из крупных строительных компаний. Это был щуплый мужчина в сером костюме, очках и с буйной шевелюрой на голове. Говорил красноречиво и увлеченно:
– Уважаемые москвичи. Рад вам представить наш проект восстановления исторического здания. Очень жаль, что бывший военный госпиталь, прекрасный образец архитектуры русского классицизма первой половины девятнадцатого века постигла такая трагическая судьба. Как мы уже сегодня слышали, к сожалению, в результате обвала земли под зданием его реконструкция абсолютно невозможна. Все инженерные и строительные конструкции госпиталя почти полностью разрушены. Мы предлагаем возвести здание в его прежнем виде, но с учетом современных потребностей нашего города. Время не стоит на месте, в двадцать первом веке потребности жителей столицы несколько изменились по сравнению с девятнадцатым веком. Да и самих жителей прибавилось. Наш проект предполагает значительное усовершенствование данного архитектурного комплекса. – Мужчина подошел к закрепленному на подставке большому ватману с компьютерной моделью будущего здания и обвел его рукой. – Здесь будет находиться сверхсовременный торгово-развлекательный комплекс. Он будет включать в себя гостиницу с рестораном со стилизованными интерьерами времен правления Николая Первого. Здесь же суперсовременный конференц-зал. Во внутреннем дворике, который мы накроем куполом из витражного стекла, разместятся уютное кафе для влюбленных и семейный ресторанчик. На нижних этажах – салон красоты, бильярд и кинотеатр. Все для того, чтобы посетителям было комфортно. Чтобы люди могли прийти сюда, отдохнуть, отвлечься от поседневных проблем, а также сделать необходимые покупки, проект предусматривает два яруса торговых площадей под землей. Еще ниже, в образовавшихся после обвала пустотах, будет построен подземный паркинг.
Пока мужчина красочно расписывал радужные перспективы, которые откроются не только перед городом, но и перед местными жителями в случае одобрения проекта восстановления, Маша заметила, как две старушки, сидевшие впереди нее, недовольно зашушукались. Девушка невольно прислушалась к их беседе.
– Вот же никак не уймутся. Им только эти центры подавай. Нет, чтобы построить поликлинику. Вон в нашей каждый день народу, как сельди в бочке. Попробуй, попади к терапевту, полдня нужно отсидеть перед кабинетом – это если сидений на всех хватает.
– Ага. Тут хоть дворик был с деревьями, лавочками. А сейчас что будет? Понаставят машин, надымят – вообще нечем дышать станет.
Внезапно посередине зала с места вскочил интеллигентного вида старик и обратился к выступавшему:
– Вот вы говорите, что реконструкция невозможна. Хорошо, поверю, хотя сильно в этом сомневаюсь. Но почему обязательно менять историческое и функциональное предназначение строения? Не лучше ли вернуть этот островок старой Москвы, а не лепить очередной новодел для любителей сорить деньгами? Ведь можно же открыть здесь центр молодежного творчества, детсад, больницу – это будет намного полезнее и нужнее для жителей города.