Тертый калач
Шрифт:
– Мне нечего с тобой обсуждать. Ты убил двоих людей, я все слышала. Из-за тебя чуть не погибли пациенты клиники, которая недавно осела. Ведь это твоих рук дело!
Диваков был в ужасе. Спокойный разговор по душам вылился в ссору. Оказалось, что дочь в курсе всей подноготной его делишек.
– Ты можешь меня выслушать?! – крикнул отец, не сдерживая себя. Мало того что вся затея трещала по швам, так еще и родная дочь воткнула нож в спину.
– Я ухожу. Не хочу тебя больше видеть!
– Никуда ты не пойдешь, – Диваков крепко схватил ее за руку.
– Отпусти или я закричу!
– Маша, можешь сколько угодно орать, тебя никто не услышит. Я не могу позволить тебе уйти. Ты слишком много обо мне знаешь, и я должен обдумать, как выйти из этой ситуации.
– Хочешь меня убить? Давай, вперед, тебе не привыкать, – рыдая, девушка с ненавистью и вызовом посмотрела отцу в глаза.
– Нет-нет, что ты такое говоришь?
– Где у тебя пистолет? Доставай, стреляй! Что тебе стоит? Для тебя человеческая жизнь – ничто. Главное ведь – деньги, репутация, власть. Правда? – с издевкой спросила она, пытаясь вырвать руку из отцовской ладони.
– Не говори глупостей. Посидишь пока что под домашним арестом в своей комнате, – решил Диваков и позвал охранника. – Отведи ее наверх и запри. И чтобы глаз не спускал. Головой отвечаешь.
Запертая в комнате, Маша заколотила кулаками по массивной дубовой двери, но вскоре поняла, что смысла в этом нет. Все равно никто не услышит. Она подбежала к окну и посмотрела вниз. Прыгать – высоко, да и не смогла бы она далеко убежать – вокруг забор, ворота и калитка наверняка заблокированы. На улице ночь. Кто ее сейчас ждет? Ни позвонить, ни написать, ни предупредить друзей она не может.
Маша села на кровать и задумалась над тем, в каком положении оказалась. Зачем было молоть все эти глупости? Держала бы язык за зубами – и ушла бы, предупредила друзей. Все было бы хорошо. А теперь она заперта в четырех стенах, без какой-либо возможности связаться с Богданом и рассказать ему об опасности. Теперь его точно убьют. От этой мысли девушка разрыдалась с новой силой. Ей нравился Князев, сейчас она уже могла в этом себе признаться. Если он погибнет, она ни за что себе этого не простит. Обхватив голову руками, она отчаянно и беззвучно зарыдала, судорожно вдыхая воздух и не замечая ничего вокруг. Потом свернулась в клубочек на кровати и не заметила, как уснула.
15
Серый микроавтобус мчался по широкому проспекту, обгоняя другие машины. По проверенному маршруту он миновал небольшую пробку на выезде из Москвы и вскоре уже летел по междугородной трассе к небольшому подмосковному городку с размещавшейся там военной частью. Сидевший за рулем Игорь Зотов молча пялился на дорогу, он явно был не в настроении после общения с Диваковым. Бывший военный, старик все еще был не в себе от того тона, с каким строительный магнат разговаривал с ним. Рядом со стариком сидел его сын Денис, на перевязи покоилась перебинтованная рука.
– Батя, у тебя вид, словно у тебя шило в заднице. Объясни наконец, в чем дело, что случилось? Вызвал меня, не говоришь, куда едем…
– Денис, попридержи язык, иначе я сам лично засуну тебе в задницу шило, – огрызнулся Зотов-старший. – Разговор у меня был с заказчиком. Мягко говоря, неприятный.
– С этим строительным воротилой, что ли?
– С ним самым. Из-за тебя выслушал от него кучу претензий. И вполне заслуженных. Не будь ты моим сыном, отдубасил бы тебя так, что год в реанимации валялся бы.
– А что такое?
– Что такое? И ты еще спрашиваешь? А кто виноват, что Князев остался жив? Я? Денис, я тебе подкинул очень простую работу, поручился за тебя перед заказчиком, а ты меня подвел. Да и сам вон пулю поймал. – Старик кивнул на перебинтованную руку.
– Так мы сейчас едем мочить его?
– Нет. Нужно забрать со склада последнюю партию ящиков.
– А почему мы? Нельзя нанять перевозчика?
– Уже нанимали раз. Лучше бы сами этим с самого начала занялись.
– Тоже верно. Чем меньше посторонних, тем лучше. Я так понимаю, отвезем сейчас эти мины и все, «проект» сворачивается?
– Да. Мы и так неплохо поднялись, Денис, грех жаловаться. Считай, до конца жизни можешь в потолок плевать.
Микроавтобус подъехал к воротам военной части и, не глуша мотор, остановился.
– Эй, майор, открывай, – крикнул Зотов.
Из будки выскочил дежурный и, увидев знакомое лицо, нажал на кнопку. Ворота медленно поехали в сторону.
– Как дела, Игоревич? Давно не виделись.
– Да потихоньку. Мне тут кое-что забрать нужно, вот накладная.
– Что, подрабатываешь на пенсии?
– Кручусь понемногу, чтобы с голоду не сдохнуть.
– Понятно. Сам найдешь склад или показать?
– Не напрягайся, найду. Слава богу, память еще работает, – ухмыльнулся старик и, проехав на территорию части, свернул в сторону стоявших вдали боксов.
Машина остановилась около нужного склада, и к ней тут же подбежал мужчина в военной форме. Зотов выбрался из кабины и протянул ему накладную.
– Сами погрузите или свистнуть салаг? – спросил военный.
– Да, свистни. Я старый уже носить тяжести, а сын, сам видишь, контуженый, – кивнул Зотов на Дениса.
Военный подозвал нескольких солдат, и они исчезли внутри склада.
Старик широко зевнул и осмотрелся по сторонам. Невдалеке под палящим солнцем трудилась бригада солдат, пытаясь отремонтировать старый траншеекопатель и инженерную машину заграждения. Зотов вспомнил, что, еще когда он тут работал, эта техника уже стояла здесь и призывники все так же, как и сейчас, пытались отремонтировать ее. Как и прежде, рядом под деревом лежал прапорщик и, пуская в небо сигаретный дым, лениво наблюдал за тем, чтобы его подчиненные не отлынивали. Видимо, это был своеобразный ритуал для новичков – подержать их под солнцем или, если зимой, то на морозе, дав идиотское задание починить давно вышедший из строя металлолом.