Тесак, Фургал и другие. «Странные» смерти, дела и быт в российских тюрьмах
Шрифт:
В криминальной истории Санкт-Петербурга есть два страшных события, между которыми до сих пор не было никакой связи. Первое – штурм легендарных питерских «Крестов». 23 февраля 1992 года СИЗО захватила группа заключенных во главе с Юрием Перепелкиным, в заложниках – сотрудники. Тогда погибли четверо. Второе событие – задержание серийного убийцы (известен как «маньяк из Невского лесопарка», орудовал с 1991 по 1995 год) милиционера Павла Шувалова. Жертвами стали пятеро.
Спустя почти тридцать лет выяснилось: в то время, когда зэк Перепелкин пытался бежать из «Крестов», у ворот
23 февраля 1992 года до сих пор считается черным днем Санкт-Петербурга. О захвате заложников в легендарных «Крестах» быстро узнал весь город, к стенам изолятора приехали известные люди, в переговорах с зэками-бунтарями участвовали руководители Северной столицы и криминальные авторитеты. А зэки – семь человек во главе с рецидивистом Юрием Перепелкиным – требовали свободу, оружие, денег и самолет в Швейцарию. В итоге погибли четверо: трое беглецов (застрелены во время штурма) и один заложник (убит Перепелкиным).
Накануне закрытия легендарных «Крестов» я побывала там. Бродила по разрушенным коридорам девятого корпуса (где непосредственно происходил захват заложников) и представляла, как вел свой бой заключенный Перепелкин. Вот тут строил баррикады, а вот здесь удерживал заложников – младшего инспектора (женщину) и инструктора-кинолога… Нашла даже стационарный телефонный аппарат, с которого Перепелкин вел переговоры. Сопровождавший меня сотрудник Крестов рассказывал, как обезумевшие от адреналина заключенные напились коньяка, который нашли в одном из кабинетов, и как Перепелкин от отчаяния в начале штурма зарезал заложника. Самого преступника я представляла огромным, страшным, почти монстром.
И вот он – тот самый Перепелкин сидит передо мной сейчас в кабинете начальника «мордовской зоны» (колонии для пожизненно осужденных). Маленький, щуплый, почти доходяга. От этой встречи меня долго отговаривали, ссылаясь на то, что у осужденного якобы открытая форма туберкулеза.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась я у Перепелкина.
– Спасибо, абсолютно нормально. Я вроде как выздоровевший. Активной формы у меня нет.
– А я о вас слышала от сотрудников «Крестов», когда была там. Они помнят 23 февраля 1992 года.
– Кто-то остался там из тех, кто в то время работал?
– Евгений Божадзе, например. Он мне все рассказывал и даже показывал, когда я была недавно в старых «Крестах».
– Я и не думал. «Кресты» – место особое. В то время там очень тяжело было. Перенаселенность камер жуткая. На одно место, то есть на койку, приходилось по 3–4 человека. Спали по очереди. Чая и сигарет не было. С передачками плохо, потому что на воле тоже ничего не достать. Сложные времена. У меня приятель за 7 месяцев нахождения в «Крестах» потерял 12 кг, я его даже не узнал, когда увидел.
– Кормили тогда заключенных плохо?
– Вообще не кормили.
– Знаете, что Кресты недавно закрыли?
– Да, читал об этом. Закрыли и закрыли. Мне все равно. Той истории нашего побега 27 лет. Неужели еще кто-то ее помнит? Кому-то это разве интересно спустя столько времени?
– Конечно. Не жалеете, что задумали тот роковой побег?
– Я жалею о том, что вообще когда-то попал в тюрьму. В первый раз это было в 25 лет, уже не ребенок был, надо было тогда соображать, а все разговоры про «попал в плохую компанию» – это ерунда, и я не скажу, что это было случайно. Но что толку от этих сожалений?
А побег – это был поступок отчаянный. Я понимал, что срок мне дадут огромный. Приговора не было, но все было ясно. Не хотел всю молодость в тюрьме просидеть. Мы задумали просто побег, без крови, без насилия. И точно вам скажу – никто не хотел брать заложников.
– У вас должны быть наверняка уникальные лидерские способности, особая харизма, раз за вами пошли заключенные?
– Посмотрите на меня! Есть во мне харизма? Я думаю, что нет. Родители у меня самые простые ленинградцы. Отец токарь, мама в университете работала. А то, что я организатор, – это преувеличение. Решение о побеге было коллективным, мне просто выпало кое-какими действиями руководить. Заключенные мне доверяли, это да. Кого-то я знал еще по воле, с остальными просто приятельствовал.
– Побег почему не получился? Потому что не смогли открыть люк на смотровую вышку?
Справка: По плану Перепелкина группа беглецов должна была во время вывода на прогулку напасть на конвоира, отобрать ключи, попасть на смотровую вышку, а уже оттуда на крышу.
– Из-за ерунды не получился. Ключи сотрудник по случайности унес с собой после смены, за что ему потом вынесли, служебное несоответствие. Это все есть в материалах дела. Если бы не забрал ключи домой, они были бы у нас, и все получилось бы. Но повторюсь, это был чистый побег, никто не собирался никого захватывать.
– Правда, что заложников вы захватили благодаря гранатам, которые вы сделали из хлеба и покрасили зеленой краской?
– Почему из хлеба? Ерунда. Был только один муляж гранаты, а остальные нормальные ТМ-57. Взрывчатка у нас с собой была настоящая. Я ж в «Крестах» тогда оказался именно за огнестрельное оружие, по 218-й статье УК РСФСР («Незаконное ношение, хранение, приобретение, изготовление или сбыт оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ». – Авт.)
– А как же в Кресты взрывчатку пронесли?!
– Лучше скажите, что в «Кресты» тогда было нельзя пронести? Столько было случаев, когда пистолеты проносили. Помните Червонца? Первый случай его попытки побега был до меня, второй уже при мне. Один раз ему пистолет женщина-следователь пронесла, а другой – сотрудник изолятора.
Справка: Сергей Мадуев, по кличке Червонец, был самым известным советским налетчиком. Его также называли «последний бандит СССР». Первая попытка побега из «Крестов» им была совершена в марте 1991 года, пистолет ему пронесла следователь прокуратуры Наталья Воронцова (на основе истории их любви снят известный фильм «Тюремный романс» с Абдуловым и Нееловой).