Теща Дракулы

Монастырская Анастасия Анатольевна

тишь да гладь в стране. Если ж и умертвят кого, так ведь это для дела, для общей пользы государству. Разве можно на него за это сердится? Да, при Дракуле тихо и спокойно все было. Пусть люди и не смеялись, зато пили и ели от пуза, не страшась, что завтра останутся голодными и нищими. При Раду разбойники в первый раз за шесть годин появились, мирный люд грабят, убивают да насильничают. У кого помощи просить? Не знаю. Когда Влад правил, к нему и стар, и млад шел за помощью и справедливостью, поди ж теперь к замку подойти — мигом вытолкают в зашей, да еще и пинков под зад надают. Раньше-то хоть на кол сажали… Не так обидно.

Почему Раду на трон сел? Видишь ли, госпожа, такая тут история…

Были у Дракулы именины — праздник, стало быть, большой. Пригласил он гостей, стол накрыл, блюда поставил, каких и не придумать. Гости пили, ели и веселились. И вдруг послы османские пожаловали: уходи, говорят, Влад Цепеш, а не то сами снимем тебя с княжества огнем и мечом. Осерчал Влад и приказал слугам научить послов уму да почтительности: те взяли да приколотили гвоздям шапки турецкие к головам. Тут-то послы и испустили дух. Но, видать, до того успели отравы гостям подсыпать, потому, как никто живым с того пира не вышел. Кроме князя и его верных слуг.

Как услышал Мехмед про случившиеся, осерчал, хуже некуда. И послал на Валахию армию. Сто тысяч голов, не меньше. Да только князь хитрее оказался: вперед помчался и разбил поганых турок. А ведь то зимой дело было, зимой воевать тяжелее. Но метель да ветер ледяной все следы скрыли. Ждал-ждал Мехмед своего войска, да так и не дождался. И по весне сам выехал. Долго ли коротко, но доехал он до развилки, там где дорога идет в Трансильванию, Молдову и Валахию. Впереди Мехмед увидел дивный сад, так ему тогда показалось — деревья были высажены в виде причудливых фигур. Погнал Мехмед туда свою лошадь, и, подъезжая, почувствовал аромат. Но не цветущих деревьев, а смрад смерти. Перед ним была его пропавшая армия — целый лес кольев. На золотых и высоких были насажены лучшие полководцы турецкого султана — Хамза-паша и Юнус-бей, их опознали по роскошным одеяниям. За ними в боевом порядке выстроилась вся армия…

Но если Дракула думал, что уйдет от наказания, то он ошибся… Предали его госпожа, ибо страх, в котором ты держишь других, всегда ведет к предательству. А предал его названный брат, князь Молдовы. Никогда не доверяйте молдованам, их хитрости и коварству. Сегодня они говорят одно, завтра — совсем другое. Сегодня клянутся в верности, завтра — режут, как скотину. Вот и тамошний король Матиаш таков оказался. Продал нашего князя за двадцать пять тысяч и любовь Мехмеда. Посадили его величество в жуткую сырую крепость, откуда никому не сбежать. Стоит та крепость на высокой горе и охраняется день и ночь. И проникнуть туда можно только по подземелью. Сказывают, что слуги Дракулы помогут ему, и тогда Раду не поздоровится… Покамест бедный князь, не зная, как развлечь себя, покупает у стражи птиц и крыс и насаживает их на кол. Бедные зверюшки! Бедный-бедный Дракула!

Что? Конечно, без жены. Только у князя теперь другая жена. Первую, Виорику, отравили в день именин Дракулы, а теперь, бают, что он женился на своей дальней родственнице и прижил с нею двух сыновей. Но точно не знаю, так ли дело было, — все это слухи, госпожа, слухи. А слухам кто доверяет? Песняры одни да сказочники.

Уже уходите? Жаль… Счастливого пути… Только будьте осторожны: в лесу волков много развелось!

Ну, вот, уехала…

Ну, что за жизнь пошла, Господи?! Даже выпить не с кем!

* * *

— Мирча! Постреленок! Куда ты запропастился?

Виорика вытерла мыльные руки фартуком и с тревогой выглянула во двор. Неровен час, на глаза хозяину попадется: тот детей не любил и как видел, сразу кнутом стегал, словно норовистого коня. А бить себя Мирча никому, кроме матери, не позволяет — вылитый отец, хоть и шестой годок всего.

Вспомнив о муже, Виорика посмурнела. Тяжело ей дались эти

шесть лет. И вряд ли кто теперь признает в растрепанной, рано постаревшей и обрюгзшей бабе, тоненькую девочку-княгиню. Нет у нее мужа, как нет отца, матери и сестры. Только сына и сумела сохранить. Но даже на страшном суде не расскажет, что за род продолжил Мирча.

Виорика вновь принялась стирать. Едкое мыло разъедало кожу, облачка пены оседали на бровях и волосах. Ей еще двадцати не исполнилось, а седые пряди появились. Но кого за то винить? Спасибо хозяину, пригрел, накормил, прислуживать позволил. Ни разу сыном не попрекнул. А то, что пользует иногда в постели, так что ж о том думать. Могло быть и хуже.

В окне мелькнула кудрявая головка Мирчи.

— Вот ты где! — Виорика выбежала во двор, намереваясь дать сыну хорошую трепку. Но как взглянула, так рука и опустилась. Больше всего на свете любила его, так, что иногда дышать не могла. Вот и сейчас, словно за горло кто-то схватил. Если бы не Мирча, упала бы: а так он подхватил, помог присесть на лавку, воды принес. Маленькими, маленькими глоточками проталкивала она боль, и, наконец, полегчало.

— С тобой все хорошо, матушка? — ласково спросил Мирча. И только темные глазеньки выдавали затаенный страх.

— Угорела в доме, — грустно улыбнулась Виорика. — Пройдет все, иди, играй.

И снова солгала. Ничего не пройдет. Боль возвращалась снова и снова, и с каждым разом она становилась сильнее. «Червь в тебе, девонька, сидит, и все нутро твое пожирает, — сказала ей местная знахарка. — Травок тебе могу дать, да только мало помогут. Слишком поздно». Травки действительно не помогли: сначала сильная боль в животе и пояснице, затем в груди, и вот теперь на горло перекинулось. Виорика таяла на глазах, и только любовь к сыну помогала задержаться на белом свете. Что с ним будет? Была ли она права, что лишила его знатного имени и отца? Что там теперь думать — поздно. Но от мысли, что Мирча останется совсем один, сжималось сердце.

* * *

Босой ногой Мирча выковырял в земле камешек и четким ударом послал его в забор. Он давно знал, что мать умирает, но не знал, как ей помочь. Он вообще не знал, что такое смерть. В прошлом году похоронили мать хозяина — старую сморщенную бабку. На глаза ей положили две золотые монеты. Мирча их стащил, рассудив, что старухе они вряд ли понадобятся. А она на эти деньги сможет купить теплой одежды себе и Виорике.

Но что такое смерть и почему она происходит? Задать этот вопрос Виорике он не решался: она сразу начинала плакать. Мирча очень любил матушку, но вместе с тем боялся себе признаться, что немного презирал ее за слабость: встретившись с трудностями, она тут же опускала руки и говорила, что на все воля Божья.

Грубый подзатыльник хозяина едва не сбил малыша:

— Не видишь, что гости у нас, — прикрикнул он. — Помоги с лошадьми.

Сам он поспешил навстречу красивой молодой женщине в роскошном наряде. Ее густые медового цвета волосы были красиво уложены — на голове корона, и локоны ниже плеч. Завидев хозяина дома, госпожа милостиво кивнула.

Забыв про лошадей, Мирча завороженно уставился на незнакомку. Еще ни разу в жизни он не видел такой красавицы. В ней, казалось, нет никаких недостатков, разве что кожа слишком бледная. Наверное, все потому, что слишком долго сидела в экипаже, — решил Мирча. Женщина притягивала к себе, словно золото, и он осторожно подошел поближе. Может, она и ненастоящая вовсе. Тронешь, и тут же исчезнет. Однако не успел мальчик сделать и пары шагов, как гостья стремительно обернулась. Странно, он же шел совершенно бесшумно. «Сейчас прогонит», — подумал Мирча и тут же гордо вздернул подбородок. Ей это явно понравилось: