Тесные семейные узы
Шрифт:
– Наш транспорт, – развел руками принц. – Ты же сам говорил, нам нельзя привлекать внимание к себе.
– Нас на первом перекрестке на этой колымаге пешеходы задавят! – воскликнул Мацунага. И я была готова с ним согласиться.
– Все равно подобрать что-то другое мы быстро не успеем. Зато посмотри, какая экзотика! Наверняка ты никогда ничего подобного близко не видел.
– Экзотики ему захотелось… А ты что скажешь про эту… ветхость, Yuki-onna?
– Хотя бы она младше меня, – смиренно вздохнула я и более ничего говорить не стала.
– Тряпка, –
На этом споры мы завершили и заняли это… безобразие, насквозь пропахшее бензином и с заляпанным салоном. Да… Отказ от белого был своевременным.
Машина тронулась с места неохотно, издав какой-то вымученный кашель вместо привычного мне ровного и спокойного урчания. К ужасу своему, я начала понимать, что полностью разделяю мнение «шершня» по поводу этого… убожества. В нем мы можем и не доехать. А принц веселился во всю, взирая на наши «счастливые» физиономии. У него сомнений по поводу жизнеспособности выбранного транспорта, кажется, не имелось. Оставалось надеяться, что для такой уверенности имелись очень весомые основания.
На первом же перекрестке выяснилось, что в том, чтобы быть вампиром – особенно вампиром богатым и влиятельным, – имеются свои мелкие бытовые преимущества, как и в том, чтобы разъезжать на дорогом автомобиле. Если выезжая на той машине, о которой каждой собаке в городе было известно, что это личный транспорт принцессы де Ритер, я ехала так, будто никого вообще не существуют, другие водители старались уступать дорогу высокопоставленной вампирше, а в идеале и вовсе свернуть на другую улицу, то сейчас я поняла в полной мере, что значит «быть как все». Это и попытки подрезать, и ругательства, доносящиеся из окон… Уже через пять минут Де Ла Фуэнте начал изрыгать какие-то непонятные мне, но несомненно экспрессивные фразы. Пришел черед смеяться для Мацунаги.
– Терпи, Санчо, терпи! – время от времени говорил он и утешающе хлопал друга по плечу. Но тон был такое, что к концу поездки принц Алехандро вполне мог под корень стереть зубы – так он ими скрипел.
Алехандро терпел… Но желание удавить приятеля совершенно точно росло в нем с невероятной быстротой. Теперь была моя очередь снисходительно наблюдать за перепалкой мужчин, как до этого принц взирал на мои попытки заткнуть рот Мацунаге.
Однако куда больше чем разговоры в салоне меня волновала грядущая встреча с сестрой. Что она скажет мне после всего? И что скажу ей я? Я проиграла. Предала доверие нашего мастера и ее доверие. А ничего в своей нынешней жизни я не ценила настолько как наши с ней отношения. Я боялась разочарования Кристины во мне даже больше возможной своей смерти.
– Вы слишком сильно переживаете, принцесса.
За своими размышлениями я не заметила, что голоса мужчин смолкли. Но слова принца Де Ла Фуэнте прозвучали подобно раскатам грома.
– Что простите? – растеряно спросила у него я.
– Ваши переживания настолько сильны, принцесса Клио, что буквально раздирают меня на части, – последовал ответ.
Я видела карие глаза принца в зеркале, и в них отражение собственной боли.
– Вы эмпат? – тихо то ли спросила, то ли констатировала я. – Это ваш талант?
– Нет, принцесса. Я телепат.
О… Меня с головой накрыла паника. Телепатия – это очень и очень плохо. Получается, что он уже вполне мог «выпотрошить» всю мою голову, получить доступ ко всему, тайному и явному, что составляло самую мою суть, даже то, о чем я сама предпочла не помнить. Это же как интеллектуальное препарирование…
К горлу подкатила тошнота.
– Успокойтесь, принцесса! – воскликнул встревоженный донельзя Де Ла Фуэнте. – Если вы беспокоитесь о своих секретах – то они остались при вас. Де Ритеров прочитать мы не можем, вы со своими чарами для нас как зеркало и только сильнейшие могут ощущать ваши эмоции или же слышать ложь.
Я самую малость расслабилась. Он не может слышать мои мысли. Это хорошо. Он прекрасно улавливает любую, пусть даже малейшую, смену в моем настроении и лгать ему у меня не выйдет. Это плохо. Но лгать я так и так не собиралась. Что ж… Ситуация… пожалуй, нейтральная.
– Благодарю за откровенность, – выдавила из себя я. – Уверяю, у меня нет намерения посвящать кого-то в суть вашего таланта.
– Я и не сомневался в вашем ответе. К тому же я также не распространяюсь о таланте де Ритер.
– Он знает, – хмыкнула я, прожигая взглядом затылок притихшего «шершня».
– Он мой ближайший и самый надежный друг, – пожал плечами принц. – Ах ты…
Дальнейшая фраза наверняка состояла из одних только ругательств. Я разобрала лишь «дьябло», но наверняка Алехандро много чего доброго пожелал тому мерзавцу, из-за которого наша машина едва не слетела с дороги.
Почему-то именно эта ругань, яростно изрыгаемая правителем клана, помогла мне успокоиться. Это выглядело настолько… забавно, что невозможно было в тот момент думать ни о чем другом, кроме как о чуточку комичном возмущении Де Ла Фуэнте.
– Вот это и означает, друг мой Санчо, быть «как все», – со смехом выдавил из себя «шершень». – Ты прочувствуй это пока. Тебе полезно со своих горних принцевых высот спуститься к простым обывателям.
– Молчал бы уж, «простой обыватель»! – прошипел принц, аккуратно заводя нашу колымагу в очередной поворот. Внутри машины что-то заскрипело и хрустнуло. Думать о том, чем вызваны эти звуки попросту не хотелось.
До логова Оливера Блэка оставалось всего-то минут пять ходу, и оставалось лишь надеяться, что двое друзей друг друга не передавят исключительно из сильной привязанности.
Колымага наша поскрипывая и покашливая припарковалась у полицейского управления. Пара мужчин в форме, куривших возле стоянки, поглядела на «железного коня» очень неодобрительно, один даже сплюнул на землю, выражая отвращение к этой жестяной банке. Зато стоявший чуть поодаль совсем молодой еще охотник поступать неосмотрительно не стал: вампиров он почуял сразу, как и то, что вампиры эти были опасны. Когда мы вышли, то этот мальчик буквально прожигал глазами «шершня».
– Мы к Блэку, – сказал охотнику принц. – Проводишь?