Тест на любовь

Эндрюс Эми

Мэгги вспыхнула и была рада, что ее лицо по-прежнему скрывает коробка. Она мало спала за последний месяц. Может, несколько часов в ночь — если вообще спала.

— Просто старею, — пошутила она.

— Сорок — не возраст, — запротестовала Линда. — Это новые тридцать. Кроме того, ты настолько стара, на сколько себя чувствуешь, или мужчину, которого ты чувствуешь, — шумно рассмеялась своей шутке Линда.

Мэгги бросила взгляд на Нэша и увидела, что он отвел от нее взгляд, на его лице была улыбка.

— Да брось, — сказала она,

ловко меняя тему. — Давай украсим мишурой стены у кроватей. Или закрепим ее на карнизах.

Часом позже отделение выглядело очень празднично. Красно-белая мишура свисала с карнизов в главной палате и шла дальше по коридору. Цветные плакаты «С Рождеством!» и рождественские открытки, которые уже начало получать отделение, были прикреплены к окнам возле каждой кровати.

— Люблю Рождество, — вздохнула Мэгги, когда они с Линдой отошли назад, чтобы полюбоваться делом своих рук.

— Неплохо для двух часов, — согласилась Линда. — Как ты считаешь, Нэш?

Нэш оглядел изменившееся помещение.

— Думаю, вы двое смогли бы работать эльфами, — сказал он, стараясь не думать о Мэгги в костюме эльфа. Но ему это не удалось.

— Ты еще не поставила дома елку, Мэгги? — спросила Линда.

— Нет. Не вижу смысла, ведь я буду одна.

Нэш увидел тоску в ее глазах, когда она окинула взглядом комнату, любуясь мишурой. В ее голосе слышалась грусть, и он подавил желание встать и заключить ее в объятия.

— А мы поставили две недели назад. Нытье детей сводило меня с ума, — со смехом проговорила Линда.

Взгляд Мэгги на короткое время встретился с глазами Нэша, и он улыбнулся ей дежурной улыбкой. Его лицо говорило одно, а глаза цвета тропических вод — что-то более интимное. Она отвела взгляд, не желая, чтобы он видел глупую зависть, которую она испытала, думая о том, как Линда будет баловать своих шестерых детей в рождественское утро.

Тоска никогда не проходила. Она могла работать и работать, стараясь закопать ее глубоко, но кто-то, говорящий о своих детях, или мать, толкающая коляску на улице, возвращали ее назад.

— Пойду перекушу, пока меня не вырвало, — заявила она; ужасная тошнота усиливалась. Эта ночь когда-нибудь закончится?

— Я с тобой, — вызвалась Линда.

Ждать в кухне, пока приготовится тост, было ужасно. Запах хлеба заставил Мэгги положить руку на живот.

— Фу. Думаю, меня действительно вырвет.

Хоть она часто испытывала такое состояние, ее никогда не рвало.

Линда нахмурилась, посмотрев на бледное лицо Мэгги.

— Если бы я не знала о твоем бесплодии, задала бы очевидный вопрос. Усталость. Тошнота… У тебя ведь не было задержки?

— Не будь смешной, — бросила в ответ Мэгги.

Линда изогнула бровь:

— Значит, была?

Мэгги посмотрела на свою коллегу так, словно у той только что выросли рога.

— Ты же не серьезно?

— Серьезно, — пожала та плечами. — Почему нет?

— Потому что, — пробормотала Мэгги.

Это было нелепо. Абсолютно нелепо. Но порвавшийся презерватив стал внезапно всем, о чем она могла думать. У нее выступил пот на лбу от усталости. Она прищурилась, пытаясь вспомнить дату последних месячных.

— У тебя задержка, — констатировала проницательная Линда.

— Мне сорок, — отмахнулась Мэгги, отчаянно пытаясь задушить надежду, которая поселилась в ее сердце.

Тост выскочил, она взяла его и стала машинально намазывать маслом.

— Мои месячные были беспорядочны в течение полугода. Возможно, это менопауза.

Линда с сомнением посмотрела на нее:

— Как скажешь.

Мэгги кивнула и была рада, когда Линда не стала развивать эту тему. Потому что она не могла не думать об этом. Оставшийся час смены эта мысль не выходила у нее из головы. Дразнила ее. Насмехалась над ней. Ребенок. Ребенок. Ребенок. И не важно, сколько раз она прогоняла ее и приказывала себе перестать быть глупой, она же бесплодна — господи, бесплодна! — эта мысль ее не покидала.

Ребенок. Ребенок. Ребенок.

Мысль коварно нашептывала ей обещание. Горя, подобно свече в темноте. Сияя, словно маяк надежды. Что было безумно. Более чем безумно. Ей поставили диагноз — беспричинное бесплодие в расцвете лет. Она тогда не могла зачать, не говоря уже об угасании ее детородного периода. Это не имело смысла. Но она знала, когда забирала сумку из шкафчика, что остановится у аптеки и купит тест на беременность. Не потому что верила в это, а наоборот. Не могла поверить. Простой тест скажет ей неизбежное через две минуты, и тогда она сможет прекратить все эти глупые мысли и пойти спать.

— Мэгги.

Мэгги резко остановилась, когда Нэш поприветствовал ее, догнав у выхода из раздевалок для персонала.

Нэш.

О нет. В водовороте своих мыслей она даже не подумала о Нэше.

Нэш огляделся, удостоверившись, что их никто не слышит.

— У меня дела после окончания смены, так что я задержусь до десяти.

Мэгги, по-прежнему ошеломленная, с беспокойными мыслями, даже не заметила туманности его слов.

— О да, конечно.

Хорошо. У нее будет время разделаться с нелепым тестом, подавить безумные мысли и поспать пару часов перед тем, как он присоединится к ней.

Нэш снова посмотрел через плечо:

— Может, дашь мне ключи, чтобы не вставать с кровати и впускать меня?

Он немного понизил голос, но Мэгги даже не заметила этого из-за безумных мыслей о ребенке.

— Конечно.

Она порылась в сумочке и протянула ему запасную связку ключей.

Нэш нахмурился. Мэгги, которая настаивала на секретности, казалась не слишком осмотрительной, когда передавала ему ключи. Обычно она раздражалась, стоило ему только улыбнуться ей на работе.