Тест на любовь
Шрифт:
И все же вид ее, лежащей в луже крови, запечатлелся у него в сознании с тошнотворной ясностью, и необходимость убедиться в том, что с ней все в порядке, была доминирующей. Его нервы были напряжены до предела, когда ему наконец удалось уйти.
Мэгги спала, когда он вошел в ее палату. На ней была одна из ужасных больничных рубашек, и она выглядела хрупкой и бледной на фоне белых простыней. Ужасная отметина была на ее левом виске — фиолетовый синяк. По крайней мере, крови больше не было. Нэш не думал, что сможет когда-либо
Он поцеловал ее в лоб, но она не пошевелилась. Он пододвинул стул к кровати, опустился на него.
Нэш оперся подбородком на спинку кровати и наблюдал. Наблюдал за ее глубоким, ровным дыханием, за движением глаз за закрытыми веками. Он смотрел, чувствуя облегчение, бесконечно благодарный за то, что она в порядке.
Вошла медсестра и улыбнулась Нэшу. Она сделала ряд неврологических обследований, и Нэш наклонился ближе, когда Мэгги зашевелилась от настойчивого требования медсестры открыть глаза.
— Нэш? — пробормотала Мэгги, заметив его присутствие, как только свет ворвался в ее зрачки. Нэш здесь? Эта мысль помогла немного успокоить боль.
— Я здесь, — ответил он, сжав ее руку.
Мэгги ответила на вопросы медсестры и послушно пошевелила всеми конечностями.
— Как ваша голова?
— Такое ощущение, что кто-то сверлит в ней дыру отбойным молотком, — улыбнулась Мэгги.
— Могу принести вам что-нибудь от головной боли, — предложила медсестра.
Мэгги поднесла свободную руку к животу и расправила пальцы.
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
— Пара таблеток панадола не причинит вреда, Мэгги, — вмешался Нэш.
— Я в порядке.
— Хорошо. Тогда увидимся через час, — сказала медсестра и ушла.
В голове Мэгги запульсировало.
— О, святоша, — пробормотала она, закрыв глаза.
Нэш тихо рассмеялся. Хорошо было видеть, что чувство юмора Мэгги не пострадало.
— Могла бы сделать рентген, — упрекнул он.
Мэгги почувствовала, что снова засыпает, и не стала этому противиться. Однако не дающий покоя вопрос вытащил ее из сна, и она попыталась открыть глаза. Она повернула голову и увидела, что Нэш не отводит от нее взгляда.
— Они поймали его?
— Да, его арестовали, — кивнул Нэш.
Мэгги сжала губы, вся эта безумная цепь событий была не по силам ее больной голове. Ее веки снова опустились. Нет, стоп, было что-то еще. Она снова заставила себя открыть глаза.
— Кристоферу сделали переливание?
Нэш кивнул. Только Мэгги могла думать об одном из своих пациентов после всего случившегося.
— Да. Сделали. Бри заходила навестить тебя, но ты спала.
Мэгги улыбнулась, почувствовав, как ее тянет в сон.
— Бри не виновата, — прошептала она.
Нэш смотрел, как Мэгги засыпает. Он был благодарен, что, несмотря на все тяжелые испытания, она оставалась прежней Мэгги. Его сотовый зазвенел в кармане,
Мэгги, находившаяся на грани между легким сном и полным забытьем, почувствовала, как он отходит, и распахнула глаза; ее сердце забилось сильнее.
— Нет, — пробормотала она, потянувшись к его руке. — Не уходи.
Она почувствовала, как паника растет. Пока не уходи. У меня еще есть несколько недель с тобой. Не уходи.
— Эй, тише, все в порядке, — сказал Нэш, не обращая внимания на телефон, когда она схватила его руку и крепко прижала к животу. — Я никуда не ухожу.
Он улыбнулся Мэгги, и ее пульс вновь успокоился, когда паника исчезла; она почувствовала его руку на своем животе и закрыла глаза.
— Уходишь.
Это были ее последние слова, перед тем как она окончательно погрузилась в сон.
Нэш заморгал, услышав в них легкий упрек.
Уходишь.
Она хотела, чтобы он остался?
Ее живот был теплым под его рукой, пока Нэш мысленно прокручивал ее слова. Его форму он узнал так хорошо за такое короткое время, и почувствовал боль от того, что не увидит, как она изменяется, не почувствует, как округлость сменит плоскую поверхность.
В первый раз за многие недели он прикоснулся к ней таким интимным образом, и то, что под руками был их ребенок, сделало этот жест еще более интимным. Его мысли вернулись к ужасным событиям и возможным вариантам, и его рука напряглась на ее животе.
Что, если бы ее действительно ударили ножом? Что, если бы ребенок пострадал? Что, если бы она умерла? Что, если бы что-то подобное случилось бы, когда он жил в другой стране? Нэш вздрогнул, подумав об этом, и ощущение, что он уклоняется от своих обязанностей, вернулось к нему с новой силой, когда ее «Уходишь» перемешалось с эмоциями ночных событий.
Кроме того, сейчас это было больше чем обязанность. Это было реально. Мэгги была реальна. Ребенок под его рукой был реален. Он не воспринимал это как проблему, которую должен внезапно решить, или ответственность, которую должен нести. Так что же это?
Может быть, он становится отцом?
Вид Мэгги на полу — неподвижной и в крови — что-то изменил в нем. Мысль, что ребенку угрожает опасность, была такой же ужасной. Может, в нем пробуждаются защитные инстинкты пещерного человека? Его женщина, его ребенок. Его обязанность защитить их.
Но как он может это делать с другого конца мира?
Нэш застонал и уткнулся лбом в хрустящую белую простыню. Это не имело смысла. Они уже решили, как поступят. И Мэгги казалась действительно счастливой от этого. И мирной. За исключением того, как держала его руку, и только что произнесенных слов; все говорило об обратном.