Тест на выживание
Шрифт:
– У нас дизель-генераторив сколько? Два. – Горобец задал вопрос и сам же на него ответил: – Один головный стационарный, а другий резервный передвижной, на колесах. Розумиетэ, на колесах! А цэ значит, шо он может и на ходу работать. Я имею в виду, если его тащить потихэньку. Усякого хламу у нас на складе хватает, одних тильки велосипэдив с полсотни. Склепаем тележки, поставимо на них прожектора, зъеднаемо усе кабелями, заизолируем хорошенько, так, шоб их у руках можно було нести и никого током не долбануло. А как почнэ смеркаться, ходу!
– Это Мыкола изложил близкую ему техническую или, вернее, электрическую сторону дела, – пошутил Одноглазый. –
– И куда мы попадем через триста километров? – все-таки не выдержал я.
– Как «куда»?
Лесник покосился на меня своим единственным желтоватым глазом. Спустя пару секунд в нем начало просыпаться понимание. Возможно, в ответ мне Одноглазый и собирался что-нибудь ляпнуть, что-нибудь колкое, типа: «Нечего где-то шляться, когда люди серьезные дела решают», но Крайчек его опередил:
– Олесь предлагает идти до Двины. По ней на лодках и плотах спуститься до Витебска. А там нас встретят и помогут.
– На воде нам кентавры не страшны, – снизошел до объяснения лесник. – Воды они боятся.
– Не пойму я что-то, ты лесник или моряк? – поддел Скубу Леший. – За водные процедуры агитируешь вовсю. А ты подумал, вдруг в этой самой воде водятся твари пострашнее кентавров?
– Люди с острова никогда ни о чем подобном не рассказывали. – Одноглазый отрицательно покачал головой.
– С острова? – Мы с Загребельным переглянулись.
– Это и есть то самое место, куда Олесь предлагает идти, – пояснил Крайчек. – Плавучий остров, собранный из тридцати двух океанских кораблей. Он стоит на якорях недалеко от побережья Финляндии.
– Вот это новость! – я не смог удержаться от восклицания.
– Уж больно похоже на красивую легенду, – задумчиво протянул Загребельный.
– В Витебске я говорил с посланниками Железного острова, – уверенно объявил лесник. – Они приглашают к себе всех. На кораблях полно места. И среди них, кстати, один круизный лайнер и несколько паромов.
– Красивое, тихое, спокийнэ життя, – призывая всех прислушаться к его словам, Горобец поднял вверх палец и наставительно им помахал. – Там нет ни призраков, ни клятих кентавров.
– В тихом омуте черти водятся, – тихо произнес архитектор Хлебников.
– Мне тоже не нравится эта идея, – согласился Крайчек. – Во-первых, это бегство, самое настоящее бегство. Если мы уйдем с суши, то уже вряд ли на нее вернемся. Твари просто не дадут нам вернуться. Во-вторых, корабли…
– Мы поищем этот самый другой выход, и причем сегодня же, – неожиданно громко заявил Загребельный. – На рассвете, до того как в городе появятся первые кентавры, у нас будет час-полтора. За это время попытаемся выяснить, что же все-таки произошло, почему кашалоты не атаковали Одинцово. Внимательно осмотрим место вчерашнего боя.
Тут Леший метнул на меня быстрый заговорщицкий взгляд, по которому сразу стало понятно, что он собрался действовать по недавней подсказке нашего таинственного, неизвестно куда запропастившегося знакомого. Ведь именно Одноглазый со стены хитро улыбнулся и произнес: «Вы, ребята в погонах, частенько смотрите, да только ни хрена не видите». Сейчас подполковник ФСБ был полон решимости опровергнуть подобный упрек. Именно это подтвердили его следующие слова:
– Если кашалотам что-то помешало, то мы найдем это «что-то». Найдем и превратим в свое оружие.
– А мы будем готуватися до эвакуации, – упрямо произнес Горобец.
– Так и поступим, – Крайчек подвел итог совещанию. – И удачи нам всем.
Глава 9
Утро нового дня выдалось холодное, сырое и пасмурное. Оно, словно густая серая шпаклевка, намазывалось на изувеченное тело мертвого города, ровняло, грунтовало его, превращая в единую сплошную массу из тумана, железа и бетона. Казалось, через нее невозможно пройти, казалось, придется обзавестись увесистыми кирками, сцепить зубы и долбить, долбить, долбить… Пробивать длинный, бесконечный туннель, в конце которого станет лишь немного светлее, но солнце… Нам ни за что не пробиться к солнцу!
Я удивился тому, как сильно отличается мироощущение человека, находящегося внутри бронированной машины, от того, кто открыто стоит на улице погибшего города. Да что там говорить об ощущениях, кардинально меняется само восприятие. Теперь перед тобой не просто разруха и грязные обветшалые многоэтажки, теперь ты воочию лицезреешь мир, попавший под страшную власть чужих. И это совсем не известковые наплывы ветвятся по изъеденным кислотой стенам домов. Это их гигантские, увитые белыми жилами лапы вцепились в тела наших некогда уютных и мирных жилищ. Хапают, гребут, пытаются отнять у нас последнее, силятся разрушить саму память о человечестве. А туман… Это никакой не туман, это яд, выдыхаемый их смердящими пастями. Клубится, растекается по пустынным улицам. Напоминает, что чужие здесь, что они прячутся и только того и ждут, чтобы вонзить свои зубы в сладкое человеческое мясо… наше мясо.
От нахлынувших видений я почувствовал себя весьма и весьма неуютно, поэтому покрепче перехватил автомат.
– Что случилось, Максим? – Леший оказался тут как тут, готовый в любую секунду открыть огонь. – Заметил чего?
– Нет, – я расслабился. – Нервы шалят.
Загребельный с укоризной покачал головой и скомандовал:
– Пошли. Нечего торчать на открытом месте.
Подполковник махнул рукой, указывая направление, и его люди цепью двинулись вперед. Они внимательно прочесывали всю улицу, каждый подъезд, каждую брошенную у обочины автомашину. Не заметить, оставить за спиной какую-нибудь хищную тварь означало подвергнуть риску себя и своих товарищей.