Тесты для настоящих мужчин. Сборник
Шрифт:
Между мной и Настей все произошло, как это происходит между миллионами мужчин и женщин каждый вечер. И в Москве, и в Саратове, и в Иркутске, и в Лондоне. Мужчина расстегивает первую пуговицу на платье, блузке или кофте, женщина говорит «не надо», но позволяет расстегнуть вторую пуговицу. Настя после первой пуговицы сказала:
— Я сама, — и пошла в ванную.
Я не новичок в сексе, но из десяти женщин, которых хочешь, постоянно хочешь только одну. И вроде бы все они привлекательны, как в хорошем шоу, но среди них всегда одна только прима, и не потому что у нее главная роль, она просто совершеннее, в ней нет суеты, только главное и необходимое, она ведет,
На следующий день Настя позвонила мне, и мы снова встретились у меня. Если бы не запланированная операция, я предложил бы ей пожить вместе, чтобы решить, сможем ли мы стать мужем и женой. Но я ждал приглашения на дачу. Настя явно колебалась, ей не хотелось этого делать, но условия, вероятно, по-прежнему оставались жесткими, и, уходя, она все-таки спросила:
— Что ты делаешь в субботу и воскресенье?
— Буду мыть окна в квартире.
— Мытье окон можно перенести. Мы приглашаем тебя к нам на дачу.
— Это далеко?
— Сто пятьдесят километров. Во Владимирской области.
— Жаль. Я зимой продал старую машину и еще не купил новую. — Я говорил правду.
— У нас есть «Запорожец».
— «Ушастый»?
В России к официальному названию модели почти всегда прилепляется неофициальное. Первую модель «Жигулей» называют «копейкой», первую модель «Запорожца» — «мыльницей» или «горбатым», вторую — «ушастым» из-за выступающих воздухозаборников для охлаждения двигателя.
— Нет, — рассмеялась Настя. — У нас «Таврия», прошла пять тысяч километров. Мы на ней в основном ездим на дачу. Если можешь, приезжай к нам, от нас мы сразу выскакиваем на окружную дорогу. Выезд в семь утра.
— Сверим часы?
— Не надо. Раньше восьми все равно не выедем.
— Что мне привезти?
— Только себя. Еда на два дня закуплена, в доме есть запасы с осени в подвале. Это нормальный деревенский дом. Когда-то была деревня, сейчас осталось три дома, их купили москвичи под дачи.
До субботы оставалось чуть больше суток, и я начал подготовку в этот же вечер. Я снял приклад с помпового ружья, уложил его в большую спортивную сумку, прикрыв бельем и запасной рубашкой. Но моя «помпа» со снаряженным магазином делала сумку подозрительно тяжелой, те, которые нападут, прощупают ружье в несколько секунд.
Пистолеты ТТ или Макарова исключались. Если их обнаружат, то в этом районе одним стволом станет больше, к тому же это может насторожить нападающих. Все должно быть естественным, и оружие я могу применить только в чрезвычайных ситуациях.
Я достал «ума-леди» — миниатюрный дамский газовый револьвер немецкого производства, который можно было использовать и под газовый, и под дробовой патрон. Очень мелкая дробь, напоминающая металлические опилки, легко проходила через ствольный разделитель, который не давал возможности использовать этот револьвер под боевой патрон. Калибр патрона в девять миллиметров с усиленным зарядом пороха делал «ума-леди» вполне реальным оружием. Заряд дроби с трех метров впивался в тело, вызывая нестерпимую боль, это все равно как уколоть человека сразу сотней иголок. Вначале я решил зарядить револьвер патронами в следующей последовательности: газовый, дробовой, газовый и два дробовых — последние два выстрела должны быть решающими, но, подумав, отказался от газовых. Они наверняка будут пьяными,
В предыдущем случае у нападающих было ружье, калибр определить не удалось, но по описаниям пострадавшего это могло быть ружье шестнадцатого или двенадцатого калибров, наиболее распространенных среди охотников. Я взял заранее приготовленные щитки и прикрыл ими револьвер на щиколотке правой ноги, на левой ноге я также прикрыл щитками два патрона двенадцатого и два шестнадцатого калибров. Патроны я зарядил картечью — если придется воспользоваться ружьем нападающих, я должен знать, что у меня в стволах.
Я проверил себя в снаряженном состоянии. Щитки были оклеены тонким слоем микропористой резины, и под носком вполне прощупывалась как кожа ноги. К тому же в высоких кроссовках щитки практически не определялись, если даже мне свяжут руки, я буду бить ногами, не давая им возможности для более тщательного обыска. Но связывать ноги они мне вряд ли будут, иначе им придется меня тащить.
В субботу в легком свитере, джинсах, кожаной куртке и высоких кроссовках я предстал перед Настей и ее матерью. Машина стояла уже у подъезда. Настя стала спускать на лифте приготовленные сумки, а я — подтаскивать к машине, Ирина укладывать в багажник. Свою небольшую сумочку с полотенцем, рубашкой, сменой белья, зубной щеткой и одноразовой бритвой я оставил в салоне машины. Когда я шел к лифту, то задержался в подъезде и увидел, как мать открыла молнию на моей сумке и быстро проверила содержимое, все-таки она мне не доверяла и, наверное, хотела убедиться, нет ли со мной оружия. Но, кажется, я все предусмотрел, даже в кошелек вместе с российскими рублями положил сотню американских долларов однодолларовыми и пятидолларовыми купюрами. Нападавшим наверняка в какой-то момент захочется пересчитать доллары, и это отвлечет их внимание.
Перед выездом я проверил уровень масла, тосол, аккумулятор, завел двигатель, послушал, как он работает. Настя вынесла последнюю сумку, я укрепил ее на верхнем багажнике. Сумка оказалась довольно тяжелой.
— Кирпичи для дачи? — спросил я.
— Водка, — ответила Ирина. — В деревне все делается за бутылку.
— Сегодня и в деревне вроде водка не проблема? — предположил я.
— Они предпочитают московскую водку хорошего качества, мы их разбаловали, — пояснила она.
В обтягивающих джинсах, с крепкими ногами и крепкими попками, они больше напоминали подруг, чем мать и дочь.
— С Богом, — сказала Ирина и села на водительское место. Хоть бы Бога не поминала, подумал я тогда. Настя села рядом с матерью, я втиснулся на заднее сиденье среди сумок. Ирина оказалась очень средним водителем, мы медленно ползли в крайнем правом за автобусами, останавливаясь вместе с ними на остановках.
— Если не возражаете, я сяду за руль, — предложил я. Ирина согласилась. Теперь Настя сидела рядом со мной. Я не хотел демонстрировать свои водительские способности, но я хорошо водил машину и, свернув с окружной дороги на бывший когда-то знаменитый Владимирский тракт, по которому два века гоняли каторжан, перестроился в левый ряд и пошел наравне с «Жигулями», «вольвами», «мерседесами». В субботу на трассе было довольно много инспекторов ГАИ, поэтому водители среднюю скорость держали не больше девяноста километров в час, «Таврия» с этой нагрузкой справлялась без особого труда. Через час Ирина попросила свернуть с шоссе к небольшому озеру.